Корреспондент: Депортация по-советски. 1930-годы
Родня краеведа Олега Тищенко из поколения в поколение передает рассказ о том, как их предки, этнические поляки, оказались на Луганщине. Официальная статистика насчитывает в городе Сватове Луганской области, где живет Тищенко, всего 26 поляков — таковы данные переписи населения 2001 года. Но на самом деле польские корни есть во многих местных семьях.
Условно польских переселенцев можно разделить на две категории. Одна из них — те, кто прибыл в восточные края в конце XIX века по доброй воле. Другая — те, кого сюда в 1934 году перевезли насильственно, не спрашивая их согласия.
Эти люди стали своеобразными заложниками большой политики большого государства. Простые польские крестьяне были депортированы с Житомирщины после провала этнического эксперимента большевиков, призванного продемонстрировать миру преимущества социализма.
Каток репрессий
А начиналось все в 1925-м, когда советские экспериментаторы задумали снова удивить мир — теперь решением национального вопроса. Для этого большевики создали польский национальный район — уникальное для Советского Союза территориальное образование.
По данным переписи населения 1926 года, в этом районе проживали 40.900 жителей, из них поляки составляли 69,2%, украинцы — 19,0%, немцы — 8,7%, евреи и чехи — 2,5%. Из 33 сельских советов 29 были польскими, из 29 школ 27 вели обучение на польском языке.
Цель создания подобного района была двойственной. Когда в 1921 году владимир Ленин утвердил новую экономическую политику, выяснилось, что социализм придется строить в отдельно взятой стране, а от планов организации мировой революции следует отказаться — по крайней мере на ближайшее время.
Советской власти ничего другого не оставалось, как укреплять контроль над государством. Од- ним из путей установления такого контроля и было заигрывание с национальными меньшинствами.
Вторая задача — показать соседней капиталистической Польше, как счастливо живут поляки при социализме в Советской Украине.
Центром района сделали поселок Довбыш (сейчас — Барановский р-н Житомирской обл.), который находился возле тогдашней советско-польской границы. Из идеологических соображений его переименовали в Мархлевское — в честь Юлиана Мархлевского. Лучшего героя для наглядной агитации трудно было придумать: Мархлевский являлся сыном поляка и немки, но в то же время — коммунистом и соратником руководителя ВЧК Феликса Дзержинского.
Поначалу даже жителям нового района казалось, что социализм — весьма подходящий строй для крестьянина. Во второй половине 1920-х годов жизнь заметно улучшалась. Селяне хозяйствовали на своей земле — выращивали хлеб, содержали пасеки, разводили рыбу в прудах. Очень распространенным видом заработка было выращивание клубники — в дни сбора урожая в район наведывались евреи-перекупщики и массово закупали сладкую ягоду.
Большинство поляков обходились без наемного труда — их семьи были многодетными, а значит, рабочих рук хватало для того, чтобы самим себя обеспечить. Но тут грянула коллективизация.
В 1930-м наиболее успешных и зажиточных польских крестьян вывезли в Сибирь. Боясь повторить судьбу своих земляков, многие поляки стали убегать в Польшу. Зимой и осенью того же года начались аресты среди польского населения. Арестованных оправляли в тюрьмы Алтайского края или высылали в иркутскую область России.
В 1932-1933 годах на польские села, как и на всю Украину, обрушилась новая беда — Голодомор. Голод не щадил никого, но крестьянам Мархлевского района в тот страшный период удавалось выживать за счет множества лесов. В лесах люди находили хоть какое-то пропитание — грибы, ягоды, птиц. Это спасло жизнь многим.
С реальными успехами в польском национальном районе явно не складывалось, и поэтому советская власть решила постепенно его ликвидировать. В 1934 году поляков снова начали выселять — теперь уже на Донбасс. Тогда же по велению государства в школах национального района перестали преподавать польский язык.
Точку в существовании Мархлевского района поставило совместное постановление ЦК КП(б) и Совнаркома Казахской ССР О переселенцах с Украины от 16 февраля 1936 года. Речь в нем шла о депортации 10.600 человек.
По этому вопросу было также издано засекреченное постановление Совнаркома СССР от 28 апреля 1936-го о выселении из УССР и хозяйственном устройстве в Карагандинской области Казахской ССР 15 тыс. польских и немецких хозяйств. Согласно постановлению, приграничные с Польшей районы Подолья и волыни должны были освобождаться от польского и немецкого населения.
Официальная причина выселения трактовалась как попытка ослабить этническое напряжение и избежать возможного пособничества фашистам в выступлении против Советского Союза. Установлены и факты того, что поляков депортировали в середине 1930-х годов в харьковскую область и даже на остров Сахалин.
Свое решение государство выполняло неукоснительно. С родных земель выселяли всех, не считаясь ни с какими аргументами. Позволили остаться лишь совсем немощным людям преклонного возраста; сделали исключение и для женщин, которые вышли замуж за украинцев.
Под знаком комсомола
Отправляя поляков, чехов и немцев на восток Украины, советская власть проявила невиданное доселе “милосердие”. Депортированным разрешили взять с собой немного личных вещей, а также подушки и постельное белье. Людей погрузили в товарные вагоны, на которых для конспирации было написано, что в них едут на Донбасс добровольные переселенцы-комсомольцы.
Условия поездки оказались жуткими, но людей еще больше пугала неизвестность. Ведь практически на всех станциях Донбасса высаживали по две-три семьи поляков, немцев или чехов.
Каждый пытался спасти свою семью, как мог. О планах советской власти жители Марх- левского района знали и жили в постоянном страхе. Слухи о надвигающейся депортации быстро передавались из села в село.
Горькая участь земляков научила поляков и представителей других меньшинств смотреть на жизнь реально, и многие из них готовились к депортации заранее. Те же евреи-перекупщики, приезжавшие за клубникой, помогали местным жителям реализовывать нехитрый домашний скарб за деньги. Люди припрятывали их в надежде выжить на новом месте.
В “законспирированном” поезде собранные деньги некоторым полякам действительно помогли. Ведь частенько ответственным партийным работникам не хватало идеологической твердости, чтобы устоять перед соблазном и отказаться от взятки. За определенную сумму большевики могли высадить семью на более-менее солидной железнодорожной станции. Если же денег не было, депортированным грозил глухой полустанок.
На станции Сватово семьи расселили по домам умерших от голода жителей города. Еще часть людей отправили в села Сватовского района. Практически всех депортированных приняли на работу в колхозы. Люди постепенно обживались на новых местах.
Адаптация происходила нелегко, но местное население, как правило, нормально относилось к переселенцам. Ведь большинство из них были простыми добросовестными тружениками. По рассказам жителей некоторых сел, сватовчане помогали прибывшим обжиться и даже делились своими предметами быта.
Казалось, можно было перевести дух. Но в 1937-1938-х пришла новая беда. Практически всех мужчин — поляков, немцев и чехов — стали массово арестовывать, признавать врагами народа, а впоследствии расстреливать.
Именно депортированные и были первыми, кто попал под каток репрессий на Сватовщине. В списках расстрелянных числились мирные профессии — крестьянин, конюх, сторож, плотник.
В дом поляка Леона Хмелевского, прадеда Олега Тищенко, вечером вломились три доблестных чекиста в полушубках и с винтовками. Они арестовали главу семьи. Шестеро детей с недоумением смотрели на происходящее, не понимая, почему плачет мама и куда уводят отца.
Мужики с винтовками, проявив излишнюю строгость к врагу народа, повели себя необычайно миролюбиво с детишками арестованного. Они пытались их успокоить — дескать, самая справе ливая в мире советская власть во всем разберется, и вашего отца обязательно отпустят.
Но Хмелевского не отпустили. Вместе с другими арестантами представители власти погнали его пешком в Старобельск, в окружной отдел НКвД.
Стереть из памяти
Арестованных расстреляли, а их жены и дети попали в список неблагонадежных, после чего им еще долго не давали возможности забыть, кто они и откуда. До самого начала войны вдовы каждую неделю ходили “на отметку”. Причем служащие НКвД не просто ставили галочки напротив фамилий жен врагов народа, а еще и проводили профилактические беседы.
Униженные и запуганные, жены депортированных, как могли, поднимали детей. Несмотря на пережитое, они очень надеялись, что их сыновей и дочерей ждет более милостивая судьба, нежели их самих.
И кому-то действительно удалось пережить тяжелые годы. Прочитав архивные списки расстрелянных, можно обнаружить, что многие упомянутые там фамилии и сейчас нередко встречаются на Сватовщине.
На здешних кладбищах нет могил расстрелянных поляков: врагов народа полагалось стереть из памяти, и поэтому места их захоронения сотрудники НКвД не обозначали. Но родные находят возможность почтить невинно загубленные жизни своих близких — в сватовских храмах часто горят поминальные свечи.
Нет на карте Украины и Мархлевского района. Его окончательно ликвидировали, а поселку Мархлевское возвратили старое название — Довбыш. Территория бывшего польского национального района сейчас входит в состав Червоноармейского и Барановского районов Житомирской области.
А вот клубничный бизнес местные жители успешно продолжают. В июне на трассе из Житомира в Барановку даже действует специальный клубничный рынок — в село высокая Печь съезжаются десятки машин и микроавтобусов с ароматным товаром.
***
Этот материал опубликован в №12 журнала Корреспондент от 28 марта 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.
