Восстание в ГДР: "мармелад" и свобода
Опубликованные архивные документы приводят к сенсационному выводу: возможно, восточные немцы совершили трагическую ошибку, проявив поспешность и нетерпение. Не исключено, что Германия еще в середине 1950-х годов могла стать единым и свободным государством, но восстание склонило чашу весов в пользу московских и берлинских "ястребов".
Если в Венгрии и Чехословакии реформаторские тенденции вызревали внутри правящих партий, то в Восточной Германии имело место классическое стихийное выступление "снизу". Не было и затяжной политической борьбы: все завершилось за два дня.
Западные исследователи пишут о "рабочем восстании" или "народном восстании", официальные российские историки сегодня предпочитают нейтральный термин "события в ГДР 17 июня 1953 года".
Одним из непосредственных поводов стало резкое повышение цен на сахар и, соответственно, на джем, без которого немцы, в том числе малообеспеченные, не мыслили завтрака.
Руководители и граждане СССР, не осведомленные об этой национальной особенности, сочли, что немцы бесятся с жиру. Недоразумение углубилось из-за того, что слово "джем" было неточно переведено как "мармелад". События впоследствии порой неофициально именовали "мармеладным бунтом".
Старшему поколению они запомнились перебоями с железнодорожными билетами в связи с тем, что офицеры получили приказ прервать отпуска и немедленно прибыть в свои части. Советские газеты без обиняков именовали участников выступлений "недобитыми фашистами", а сидение на вокзалах в разгар летнего сезона симпатий к ним, естественно, не добавило.
Массированная атака
Причин для недовольства у восточных немцев хватало и помимо джема.
10 июля 1952 года промосковский лидер Вальтер Ульбрихт на II конференции Социалистической единой партии Германии провозгласил курс на "планомерное строительство социализма", вылившееся в борьбу с частной торговлей, форсированное развитие тяжелой промышленности и коллективизацию в деревне, только колхозы именовались при этом "кооперативами". В результате около полумиллиона гектаров земли весной 1953 года остались незасеянными.
Повышение зарплаты неквалифицированным рабочим, преподнесенное как забота о трудящихся, привело к кризису на потребительском рынке, в котором пропаганда винила "спекулянтов и гроссбауэров" (немецкий аналог советских "кулаков").
По требованию СССР началось интенсивное строительство Народной Армии. Военные расходы в 1953 году поднялись до 11% бюджета.
Нарастали политические и особенно антицерковные репрессии, в частности, были арестованы практически в полном составе молодежные лютеранские организации "Молодая община" и "Евангелическая студенческая община".
Разница в уровнях жизни была особенно наглядной в условиях тогда еще открытой границы с Западным Берлином. С января 1951-го по апрель 1953 года против курса Ульбрихта "проголосовали ногами" 447 тысяч человек, из них 50 тысяч в марте 1953 года.
В апреле резко выросли цены на хлеб, мясо, сахар, одежду, обувь и общественный транспорт.
28 мая власти объявили о повышении норм выработки на заводах, якобы по просьбе самих рабочих. Особенно обозлило людей явно неудачное решение приурочить его к 30 июня – дню 60-летия Ульбрихта.
9 июня началась забастовка рабочих-сталелитейщиков в Хеннингсдорфе. Администрация предприятия объявила премию в 1000 марок за выявление "подстрекателей". Неизвестно, выплачивались ли кому-либо деньги, но пять человек были арестованы.
12 июня около 2,5 тысяч работников завода в Бранденбурге устроили митинг, требуя освободить из тюрьмы своего бывшего хозяина.
15 июня не вышли на работу строители госпиталя в берлинском районе Фридрихсхайн. К ним присоединились коллеги, занятые возведением элитного жилья для номенклатуры на улице, ранее переименованной в Сталиналлее.
На следующий день около 10 тысяч демонстрантов с утра двинулись к зданию коммунистических профсоюзов, а, найдя его пустым, переместились к Дому министерств на Лейпцигерштрассе.
Начался митинг. Кроме снижения цен и сохранения старых норм выработки, прозвучали политические лозунги: свободные выборы, освобождение политзаключенных, роспуск Народной Армии, объединение Германии.
На экстренном заседании правительства было решено отменить повышение норм, о чем сообщил выступивший перед митингующими министр промышленности Фриц Зельбманн, но те не поверили, требуя разговора с Ульбрихтом или премьером Отто Гротеволем.
17 июня в Берлине началась всеобщая забастовка. Собираясь на предприятиях, рабочие строились в колонны и шли в центр. Около 150 тысяч манифестантов несли кустарно изготовленные лозунги: "Долой правительство!", "Мы не хотим быть рабами, мы хотим быть свободными!"
Много плакатов было направлено лично против Ульбрихта: "Козлобородый должен уйти!"
Повсюду громили партийные и правительственные здания, полицейские участки, киоски с коммунистической прессой и разделительные сооружения на границах советского и западных секторов города. Начальство бежало в Карлхорст под защиту советских войск. Город оказался в руках восставших.
Благодаря передачам западного радио о событиях в Берлине узнали по всей стране. Десятки тысяч людей приняли участие в волнениях в Дрездене, Галле, Магдебурге, Лейпциге и других городах.
В общей сложности подверглись разгрому около 160 правительственных зданий, 12 полицейских участков, девять тюрем, из которых освободили порядка 1400 человек.
Танки на улицах
Только в Берлине дислоцировались 20 советских пехотных и танковых полков.
16 июня власти ГДР обратились к Москве за военной помощью. Решение было принято вечером того же дня.
В ночь с 16-го на 17-е Ульбрихт и Гротеволь получили от командующего советскими войсками будущего министра обороны Андрея Гречко и советского верховного комиссара в Восточной Германии Владимира Семенова заверения, что в беде их не оставят.
Для руководства операцией в ГДР срочно вылетел вице-премьер и министр внутренних дел СССР Лаврентий Берия, имевший воинское звание маршала.
Около полудня 17 июня на улицы Берлина и других городов выдвинулись несколько сотен единиц советской бронетехники в сопровождении подразделений "народной полиции". Участники выступлений стали кидать в танки камнями, советские военнослужащие открыли огонь на поражение.
В 13:00 премьер Гротеволь зачитал по радио указ о введении чрезвычайного положения, сохранявшегося до 29 июня.
К вечеру советские войска благодаря подавляющему силовому превосходству практически полностью овладели ситуацией. Попытки провести демонстрации на следующий день были жестко пресечены. Забастовки на отдельных предприятиях продолжались и в июле, но выходить на улицы больше никто не решался.
Жертвы
По имеющимся данным, в ходе подавления волнений были убиты 125 человек. Советские военные суды приговорили к расстрелу 29 граждан ГДР, и сто - к различным срокам заключения. Около двадцати из них были отправлены в советские лагеря.
Власти ГДР арестовали около 20 тысяч человек, двое были приговорены к смертной казни, 1524 к лишению свободы, в том числе трое пожизненно.
На стороне режима погибли пять человек, 46, в основном полицейских, были ранены, 14 из них тяжело.
Широко известна история о том, что 28 июня в лесу под Магдебургом за отказ стрелять в безоружное население были казнены 18 советских солдат. Назывались имена: ефрейтор Александр Щербина, рядовой Василий Дятковский, сержант Николай Тюляков. Еще 23 человека якобы расстреляли примерно тогда же в помещении скотобойни в берлинском районе Фридрихсгайн. В 1954 году в Западном Берлине им поставили памятник.
Первым распространил эту информацию советский перебежчик майор Никита Роньшин.
В 2000 году Главная военная прокуратура России заявила, что документальных подтверждений казни 41 военнослужащего не найдено.
Малоизвестные подробности
Согласно опубликованным документам, события 16-17 июня стали полной неожиданностью и для Москвы, и для Вашингтона. Аналитики Госдепа предположили, что их инспирировал СССР, дабы снять с должности сталиниста Ульбрихта.
По имеющимся данным, после смерти Сталина советское руководство намеревалось отказаться от коммунистических крайностей в отношении ГДР, а, возможно, даже согласиться на ее объединение с ФРГ на условиях превращения Германии в нейтральное государство по образцу Австрии и Финляндии.
Как ни удивительно, эта тенденция шла, в основном, от Берии.
18 мая он предложил коллегам рассмотреть проект постановления Президиума совета министров СССР "Вопросы ГДР", содержавший, в частности, слова: "основной причиной неблагополучного положения является ошибочный в нынешних условиях курс на строительство социализма"; "с советской стороны были даны неправильные указания по вопросам развития ГДР"; "отказаться в настоящее время от курса на строительство социализма в ГДР и создания колхозов"; "пересмотреть проведенные правительством ГДР мероприятия по вытеснению капиталистических элементов".
28 мая проект был принят. По настоянию Вячеслава Молотова, в него добавили лишь одно, но ключевое слово: "от ускоренного курса на строительство социализма".
3 июня Ульбрихта и Гротеволя вызвали в Москву и довели до них новые указания.
11 июня центральный орган ЦК СЕПГ "Нойес Дойчланд" вышел с передовой статьей о "новом курсе партии". Тираж был немедленно раскуплен, экземпляры продавались с рук в 30 раз дороже номинала.
Расплывчатая формулировка о "борьбе за единую миролюбивую Германию" породила иллюзии, будто объединение - вопрос решенный, советские войска уже покидают страну, о возвращении частной собственности и многопартийности объявят со дня на день, и надо лишь поднажать, чтобы режим рухнул.
После подавления восстания ни о какой оттепели речь больше не шла.
Позиция Берии по германскому вопросу вскоре стала одним из обвинений против него.
Если в Польше и Венгрии массовые выступления привели к смене руководства и частичной либерализации, благодаря которой эти страны долгое время соревновались за звание "самого веселого барака социалистического лагеря", то Вальтер Ульбрихт правил вплоть до своей смерти в 1973 году, и завинтил гайки еще сильнее.
Уже 21 июня были отменены обещанные несколькими днями ранее восстановление старых норм выработки и снижение цен.
События 16-17 июня целиком списали на "империалистических агентов".
Ульбрихт "вычистил" из партии больше половины секретарей окружкомов, а также министра юстиции, министра госбезопасности и главного редактора "Нойес Дойчланд". Министр юстиции Макс Фехтер за призыв не репрессировать демонстрантов и забастовщиков получил восемь лет тюрьмы.
В 1961 году Берлин разделила Стена.
Ждать перемен восточным немцам пришлось еще 36 лет.
Источник: Русская служба Би-би-си, Артем Кречетников
