Open Democracy: Иногда мы мечтаем о Европе
Эта страна – Украина. Но, несмотря на свои размеры и протяженность, ей не удалось найти свое место в мире, - пишет Петр Померанцев в британском издании Open Democracy.
В 1991 году прямо в сердце континентальногомассива Евразии образовалось новое государство с населением в 48 миллионов душ.Его территории простираются от поросших лесом Карпатских гор, где крестьяне досих пор обрабатывают землю вручную, через вымощенные брусчаткой города сосредневековыми замками и оперными театрами времен Австро-Венгрии, через золотыекупола православных монастырей и бесконечные трущобы неопрятных многоэтажек,через теплое море к дымящимся трубам крупнейших заводов в Европе и самымглубоким и темным шахтам.
Эта страна – Украина. Но, несмотря на свои размеры и протяженность, ей неудалось найти свое место в мире. Она часто ассоциируется с проституцией, времяот времени восходящими звездами спорта, политиками, которые выглядят, какзавсегдатаи ночных клубов и нередко дерутся во время пленарных заседаний. Нопосле 1991 года наряду с появлением нового государства произошло нечто совсеминого рода: в тот момент родилась новая литература. Во времена СССР украинские интеллектуалы,которые вели активную борьбу за свой язык, часто подвергались гонениям: всоветский период более 500 украинских авторов были расстреляны или брошены втюрьму по обвинениям в национализме. Теперь украинский язык приобрел статусофициального государственного языка, а русский оказался в меньшинстве. Новаяукраинская литература отчаянно пытается найти себе место в мировой культуре, и– в отличие от политики – в этом смысле Украине есть чем гордиться.
Новая украинская литература отчаянно пытается найти себе место в мировой культуре, и – в отличие от политики – в этом смысле Украине есть чем гордиться.
Путь современной украинской литературы начинается с чудовищной рвоты в одном измосковских переулков. Отто фон Ф, герой романа Юрия Андруховича Московиада (1993), в последние дни существования советскойимперии ушел в запой (пиво, шампанское, водка, денатурат и мадера), пытаясь впьяном угаре найти себе место в психотическом городе сумасшедшихмонархистов, террористов и воров, разглагольствует о великих символахроссийского величия: "Это город тысячи и одной камеры пыток. Город архитектурыбольшевистской империи с высотными призраками народных комиссариатов. Он умееттолько поглощать".
Отто – поэт и студент из Украины, который живет в общежитии гигантского,зубчатого Московского государственного университета, выстроенного внеоготическом стиле, и который ощущает, как "советская империя медленно трещитпо швам, как расползаются ее республики и народы, приобретая независимость ивес". Если прежде украинские писатели писали о великой столице со страхом иблагоговением, то герой романа Андруховича плюет на ее тротуары: само его имя,Отто фон Ф, подчеркивает его европейское превосходство над варварскимроссийским Востоком. Это своего рода переворачивание преобладающего отношенияРоссии к Украине, которую первая считает менее цивилизованной.
Малороссия - именно так многие русские прежде называли Украину, говорясловами Ивана Бунина, русского поэта, получившего Нобелевскую премию в 1933году, который относился к Украине с восхищением и в то же время несколькопокровительственно: "У Малороссии нет истории… у нее есть лишь песни, легенды,она в некотором смысле находится вне времени". Украинский язык долгое времясчитался языком фольклора и сельской местности, языком безграмотных крестьян,которые верили, что в ручьях живут красивые русалки, пьющие человеческую кровь,верили в духов, прячущихся в сыре, и в волшебные яйца. Амбициозные писателипереметнулись к доминирующему языку: к примеру, ранние свои стихи Гоголь писална украинском языке, но, когда он решил покорить Санкт-Петербург, онпереключился на русский.
Украинский язык долгое время считался языком фольклора и сельской местности, языком безграмотных крестьян, которые верили, что в ручьях живут красивые русалки, пьющие человеческую кровь, верили в духов, прячущихся в сыре, и в волшебные яйца.
Теперь же Московиада провозглашает превосходство Украины. Кульминацией романастановится рвота Отто: "Наконец вы извергаете из себя всю эту Москву, вывзрываетесь неудержимо, беззаветно, радостно". Эта рвота является одновременнокультурным и историческим актом, актом избавления от желудочного сокароссийской и советской империй, освобождения, после которого можно отправитьсяна станцию и сесть в душный поезд, направляющийся в родную страну, котораяскоро обретет независимость.
Родина Андруховича – Западная Украина, бывшие внешние границы Австро-Венгерскойимперии, которые отошли к СССР в 1939 году. До Холокоста и до прибытиясоветских войск в этих городах говорили на нескольких языках: немецком и идише,польском, венгерском и украинском. Там родились такие австро-венгерскиеписатели, как Пауль Целан, Йозеф Рот и Садер-Мазох, писавшие на немецком, гениальный Бруно Шульц,писавший на польском, кроме того это место стало родиной Баав-Шем-Това и хасидизма. Центры Львова, Черновцов, Ивано-Франковска и Ужгорода досих пор выглядят как Вена в миниатюре. В своих автобиографических эссеАндрухович вспоминает, как он рос на потертых и в то же время элегантных улицахв стиле art nouveau, где согбенные старики до сих одевались так, будто онисобирались на прием к императору Францу-Иосифу. Он впервые попробовал спиртноеи поцеловался в развалинах австро-венгерских замков, сама архитектура которыхстановилась нитью, связывавшей его с миром, находящимся за пределами железногозанавеса. "Иногда мы мечтаем о Европе, - говорит Отто фон Ф в финалеМосковиады, - по ночам мы приходим на берег Дуная. Кажется, мы что-топрипоминаем: теплые моря, мраморные ворота, горячие камни, южные лозы, одинокиебашни".
Украинский выбор – это выбор между небытием и существованием, которое вас убивает
Но когда постсоветский украинский писатель наконец оказывается в Европе,выясняется, что далеко не все настолько однозначно. В романе АндруховичаИзвращение, продолжении Московиады, героем снова стал поэт, который оченьнапоминает Отто фон Ф, только повзрослевшего. Он уезжает из Украины истановится панъевропейским авантюристом, который постоянно меняет имена ипаспорта, говорит на полудюжине языков и в конце концов мистическим образомпогибает во время Венецианского карнавала. Вместо того чтобы найти себя,украинский писатель оказывается в положении, когда Европа его поглощает. Всвоем эссе под названием "Из какого вы языка?" Андрухович вспоминает, как французский литературный агент говорил ему, что, если он хочет добитьсямеждународного успеха, он должен изменить свое тяжеловесное имя на что-то,более близкое европейскому уху, и писать не на маргинальном украинском языке, ана одном из мировых языков.
"Украинский выбор – это выбор между небытием и существованием, которое васубивает", - пишет Оксана Забужко в своем дебютном романе Полевые исследованияукраинского секса, опубликованном в 1996 году. Несмотря на то, что романнаписан в жанре потока сознания, он вот уже более десяти лет занимает верхниестрочки в списках украинских бестселлеров: это первый украинский роман, вкотором смешались бурный секс и размышления о национальной философии и которыйбыл написан бесстрашной женщиной.
Героиня этого романа (имени у нее нет) преисполнена лингвистическогопатриотизма и желания вознаградить многих замученных и расстрелянных украинскихпоэтов прежней эпохи за принесенные ими жертвы. Она вспоминает героя-мученикаукраинской поэзии Василя Стуса, который погиб в советском лагере в 1985 году."Мой народ, к тебе я возвращаюсь,/и в смерти я найду свою судьбу", - написалСтус незадолго до своей смерти. Эта та история и та миссия, которая являетсяотражением собственной судьбы Забужко. В сентябре 2012 года я слушал, какЗабужко – вместе с поэтами из Украины, Германии, Дании, Австрии и Швейцарии –читала свои стихи на литературном фестивале Меридиан в Черновцах, главнаяцель которого заключалась в воссоединении Украины и европейского культурногомира. Одно из чтений состоялось на местном рынке под открытым небом. Это былогрязное, шумное и многолюдное место, где широкоплечие женщины в спортивныхкостюмах Adidas и деревенских платках продавали китайскую мебель, кухоннуюутварь, самогон, живых поросят и поддельные мобильные телефоны. Сцену для поэтовустановили прямо посередине рынка. Когда Забужко вышла на сцену, онапожаловалась на то, что со всех сторон звучала российская поп-музыка: "Янадеюсь, сейчас мы сможем переключиться с российской попсы на украинскуюпоэзию".
Даже в Киеве господствующее положение занимает русская культура, а не украинская: ее самые знаменитые писатели – будь то Булгаков в XX веке или Курков в XXI – пишут на русском языке.
Потом Забужко начала читать свои стихи: она читала их так, будто это былоколдовское заклинание, то завывая, то впадая в экстаз. Сначала рыночныеторговцы растерялись. Поэзия? Здесь? Затем они стали прислушиваться, жуясемечки и выплевывая кожуру. Бабушка, торговавшая фруктами, подошла к Забужко ивручила ей небольшое ведро земляники. Я проследовал за этой бабушкой к ееприлавку: стихи Забужко о среднем классе, городском страхе вызвали у неелирические воспоминания, и она начала напевать отрывки украинских народныхпесен и стихов. "Я совсем забыла о поэзии, - сказала эта пожилая женщина. – Аведь я так много всего знала, когда ребенком жила в родной деревне".
В своем романе Полевые исследования Забужко признается в том, что ее миссияожесточила ее. Пока героиня романа путешествует по миру, переезжая от одногомеждународного литературного семинара к другому, побуждаемая желанием доказатьвсему миру, что украинский язык еще жив, ее изнуряет необходимость постоянноотвечать на один и тот же вопрос: "Украина? Где это?" Даже в Киеве господствующееположение занимает русская культура, а не украинская: ее самые знаменитыеписатели – будь то Булгаков в XX веке или Курков в XXI – пишут на русскомязыке. Когда Забужко познакомилась с одним провинциальным украинскимхудожником, ей показалось, что она наконец нашла свой идеал – настоящегоукраинского мужчину, который так же как и она, с головой ушел в украинскуюкультуру, первого человека, которому ничего не нужно объяснять. Сначала героиняее романа чувствует себя невероятно счастливой, однако их отношения быстростановятся физически и психологически мучительными, а секс – оскорбительным иневыносимым. Когда героиня пытается помочь своему украинскому любовникупостроить карьеру в Америке, он оказывается слишком медлительным, чтобыдобиться там успеха. На ее теле остались шрамы и ожоги, а на душе – пустота:роман с "идеальным украинцем" доводит ее до нервного срыва.
"Почему она с этим мирится?" – недоумевают ее американские друзья (они имеют ввиду мужчину, но мы понимаем, что это относится также и к Украине вцелом). "Нас воспитывали мужчины, которых имели со всех сторон во всеместа, – отвечает она. – Позже этих людей снова обманули, поэтому они делали снами то же самое, что другие делали с ними". В Полевых исследованиях жестокийлюбовник становится средоточием исторических трагедий Украины: его отец сначалапопал в нацистский, а потом советский концлагерь, и его долгое времяпреследовало КГБ. По некоторым оценкам, в XX веке около 14 миллионов человекпогибли на Украине в результате чисток, Холокоста и искусственно вызванногоголода. Когда героиня Забужко поднимает вопрос рождения ребенка, художникбросает ей в ответ: "Рабы не должны рожать детей".
Ни одному лидеру или движению не удалось создать для этой страны прогрессивную, позитивную идеологию.
И Забужко, и Андрухович родились в 1960 году, долгое время вращались в кругахдиссидентов в конце советской эпохи, и им обоим было немногим за 30 в 1991году. Их работа, тем не менее, содержит в себе ростки положительногонационального проекта, а их миссия заключается в том, чтобы найти язык,подходящий для исследования прошлого Украины и формулирования ее настоящего.Сергий Жадан относится к более молодому поколению. Он родился в 1974 году, и вмомент краха Советского Союза ему было всего 17 лет. Герои Жадана – этововсе не измученные поэты и интеллектуалы, борющиеся за культуру своей страны.Это преступники, корпоративные рабы, проститутки и неудачники. В егостихотворении Лукойл полукриминальные торговцы нефтью приходят на могилусвоих коллег, чтобы поднять за них тост: "Они плачут в своих костюмах от Dolceand Gabbana и пьют Hennessy из пластиковых стаканчиков/ “Вот, Коля, - говорятони, - вот твои 10%”/На бескрайних полях оффшорных компаний нас отстреливают,как диких гусей, прямо в печень/Смерть – это земля, где наши кредитки неработают/Смерть – это земля черной нефти, которая смоет его грехи".
Героями историй Жадана становятся подростки и молодые люди 20-ти снебольшим лет – первое постсоветское поколение, которое перемещается по стране:футбольные хулиганы, ковыляющие после поножовщины по бескрайним железнодорожнымпутям, торговец наркотиками, толкающий свой товар в Ялте и случайно попадающийв ночлежку, где множество татар спят прямо на полу, а также в поместье,где секта бывших проституток поет евангелистские гимны. Путь героев Жаданавсегда внезапно обрывается либо жестокими нападениями, либо арестом. Его герои– это поколение людей, которое движется неизвестно куда и зачем, колесит постране без какой-либо цели.
Во время Оранжевой революции в 2004 году многим на мгновение показалось, что Украина наконец готова сделать выбор в пользу проевропейского, западного пути
Этот тревожный мотив является отражением тяжелой болезни постсоветской Украины.Ни одному лидеру или движению не удалось создать для этой страны прогрессивную,позитивную идеологию. При президенте Кучме (1994-2005) политика государства(если это вообще можно назвать политикой) заключалась не в том, чтобы учитьсясамим что-то производить, а в том, чтобы откачивать финансовую помощь сЗапада и газ – с Востока. Во время Оранжевой революции в 2004 годумногим на мгновение показалось, что Украина наконец готова сделать выбор впользу проевропейского, западного пути. Однако "революцию" быстро свернули, и в2010 году Украина выбрала своим президентом Виктора Януковича.
Будучи подростком, Янукович сидел в тюрьме за кражу и нападение. Сейчас онплохо отзывается о бедных украинцах и простых россиянах, сажает в тюрьмусвоих политических оппонентов, чем он уже успел оттолкнуть от себя как Россию,так и Запад. "Куда движется Украина? Чего она хочет?" - Запад уже началраздраженно жаловаться. Один из рассказов Жадана представляет собой сериюзарисовок, сделанных на границе между Украиной и Евросоюзом, где находитсягруппа печальных потрепанных украинских контрабандистов вместе с томимымилюбовью молодыми людьми, отчаянно пытающимися пересечь призрачнуюШенгенскую границу, чего им так и не удается сделать. "Мы не здесь и не там, -говорит героиня Забужко. – Европе удалось заразить нас яростной лихорадкойличного желания, веры в "да, я могу", но мы так и не смогли построить основудля этой веры, те структуры, которые могут поддержать это "я могу", поэтому мыуже целую вечность барахтаемся на дне истории".
Современные украинские писатели – это бескомпромиссные латиноамериканцы Европы, которые смешивают магический реализм с домашним насилием, фольклором и мафией
Несмотря на жесткий реализм Жадана, Забужко и Андруховича, в работах этих трехписателей присутствует отчетливо заметная магическая линия. В последних абзацахи строфах реалистических историй Жадана часто появляется образ автора, которыйподнимается с улиц, чтобы взглянуть на все сверху: души только что застреленныхгопников поднимаются над трамвайными путями Харькова; мрачное стихотворение осерийном убийце, орудующем на улицах промышленного города, вдруг превращается врассказ о демонах, пришедших прямо из темных лесов украинского фольклора. "Московиада"Андруховича, как и его более поздние романы, насквозь пропитана реализмом, новнезапно, ближе к концу, ее герой, сам того не осознавая, оказывается вфантазийном мире ночных кошмаров, где ему встречаются гигантские крысы иподземные дворцы. Жестокий любовник из Полевых исследований пишет картины, накоторых он изображает языческие силы - "ведьм в диком танце, исполняющих обрядвстречи Весны". В Гарварде героиню посещает видение, в котором Украинапредставляется ей иррациональной противоположностью расчетливому Западу.
Современные украинские писатели – это бескомпромиссные латиноамериканцы Европы,которые смешивают магический реализм с домашним насилием, фольклором и мафией.И если вы пристально приглядитесь к великим литературным классикам, родившимсяна Украине, но писавшим свои труды на других языках, вы заметите, что им тожеприсуща эта сюрреалистическая традиция: Гоголь, писавший на русском языке, ввелв русскую литературу украинский фольклор, сначала посредством своих "Вечеров нахуторе близь Диканьки" с их чертями, помогающими молодым парням добиватьсярасположения красивых девушек, а затем в своих "Петербургских повестях", вкоторых по столице бродят призраки чиновников. Украинский фольклортрансформировал иудаизм, населив хасидские истории джиннами и летающимираввинами. Израильский классик Аарон Аппельфельд, которыйвырос в Черновцах и получил образование в Германии, вспоминает, как его няни ислуги пели и рассказывали ему сказки на украинском языке. Возможно, именно черезнянь и слуг украинский фольклор проник в похожие на галлюцинации образыбулгаковских говорящих котов и дьяволов, прогуливающихся по улицамкоммунистической Москвы, и таяние гостиничных потолков у Йозефа Рота, котороегерой воспринял так, будто это было самым заурядным происшествием в мире.
Украинское восприятие живого фольклора, где фантастическое плотно переплетаетсяс повседневностью, на протяжении многих столетий тайно преобразовывалоевропейскую литературу. Сегодня Старая Украина обретает новый голос: "Самоеинтересное, - пишет Андрухович, - всегда происходит на краю".
Перевод ИноСми
***
В рубрике Мир о нас статьи из зарубежных СМИ об Украине публикуются без купюр и изменений. Редакция не несет ответственности за содержание данных материалов.
