"Я упал. Каска слетела" - шахтер, который выжил в аварии на "Степной"

В четверг, 2 марта, на шахте “Степная“, расположенной в селе Глухов Львовской области, взорвался метан.

В конвейерном штреке на глубине 550 метров погибли восемь горняков, более двадцати - травмированы.

Пострадавших сначала доставили в Червоноград, а потом в течение ночи перевезли во Львов, в ожоговый центр 8-й городской больницы.

Президент Порошенко объявил 3 марта днем траура по погибшим. Это самая большая по количеству жертв трагедия в истории угольных шахт Львовской области.

“Степная“ - одна из двенадцати шахт Львовско-Волынского угольного бассейна, которые до сих пор функционируют. Она принадлежит ОАО “Львовуголь“.

Эту шахту открыли последней - в 1978 году, поэтому запасов топлива здесь должно хватить еще на 20 лет.

Местный уголь - один из лучших в регионе. Сейчас добыча на “Степной“ приостановлена.

“Гройсман приехал“

Червоноград, городская больница. Несмотря на дождь, на улице довольно много людей.

“О, Гройсман приехал, наведет здесь порядок. Они здесь все забегают - и на шахте, и в больнице. Прокатили его по нашим ямам, экскурсию организовали. Пускай еще о дорогах задумаются“, - делится впечатлениями с товарищами один из мужчин.

Рядом двое полицейских считают, сколько пострадавших уже отправили во Львов:

“Это четвертая или пятая машина? Кажется, четвертая“.

Врачи говорят, что заберут всех. Первыми забрали тех, у кого сильные ожоги.

Возле трех машин скорой помощи хлопочут медики в ярких жилетах с надписями “медицина катастроф“. Крикнув: “Вывозите следующего!“, достают носилки на колесах и завозят их в больницу.

Внутри - не протолкнуться: родственники, наблюдатели, медики, журналисты всех возможных СМИ, чиновники. Все пытаются стать как можно ближе к премьеру.

Сделав официальные заявления о предварительной причине аварии, готовности принять пострадавших в Киеве и создании комиссии, Владимир Гройсман спрашивает врачей о наболевшем:

“Должны были повысить зарплаты. Скажите, повысили?“

“Ну, так, немного“, - скромно отвечают врачи.

Как только премьер прощается, люди расходятся.

“В морг лучше не ходить“

На шестом этаже в хирургическом отделении бегают уставшие медсестры: выписывают пострадавших, выдают справки и рентгеновские снимки. Руководитель департамента здравоохранения облгосадминистрации Ирина Микичак сообщает журналистам официальную информацию:

“Состояние пациентов оценивается как тяжелое и средней тяжести. Площадь ожогов кожи составляет от 10 до 40 процентов, также получены ожоги дыхательных путей“.

Пострадавшие помещены в палату номер пять. “Только журналистов там не очень хотят видеть“, - предупреждает медсестра.

В палате психологи Государственной службы по чрезвычайным ситуациям работают с двумя последними пациентами.

“Который час? - спрашивает психолог. - Восьмой час работаю без перерыва. Надо отойти, боюсь сказать что-то лишнее. С пострадавшими все в порядке, радуются, что остались живы. Если согласятся, с ними можно побеседовать. А вот в морг лучше не ходить: там все плохо“.

Жалуется, что родным и близким погибших ничего не говорят: ни где похороны, ни как будут хоронить - всех вместе или отдельно.

Тем временем одного пострадавшего вывозят на каталке в сопровождении врача и родных. У него обожжены лицо и руки. Передвигается сам, но без резких движений.

В палате остается последний пациент. Врач в красном жилете - одна из тех, кого здешний персонал между собой называет “эти львовские“ - спрашивает: “Ты один остался?“

“Сказали, я остаюсь в больнице. Только что последнего забрали во Львов“.

“Поедешь и ты. Всех забирают“.

“Столько смертей“

Александру Епифанову - двадцать пять лет. На “Степной“ работает уже почти два года. Из всех, кто был в штреке, получил наименьшие травмы.

Его мать берет выписку и вслух читает: “Технический ожог правого плеча, лица, ушных раковин первой-третьей степени. Ожог дыхательных путей с поражением более 3 %“.

Саша находился в тридцати метрах от места взрыва. Рассказывает, что сначала его сбило ударной волной - он упал на землю. Лицо от ожогов спасло то, что успел отвернуться.

“Гройсман пришел сюда в палату, а тут на всех кроватях лежат черные, как уголь, - перебивает мать. - А мой Саня - белый. На него никто не обращает внимания. Думают, что с ним все хорошо“.

“Я упал, каска слетела, - продолжает свой рассказ Саша. - Лампа тоже. Ничего не видно. Пыль такая, что на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Хорошо, что смог несколько метров проползти. Сначала на месте работал один медбрат. Он вытаскивал, помогали рабочие. Но все очень рисковали. Ракушки-баллоны с кислородом - тяжелые, я с трудом передвигался. Нас в наряде пять горняков, одного отправили в лаву. Начальник мог послать любого, меня тоже“.

Входит Сашин товарищ, он работает в горно-спасательном отряде в Червонограде.

“Нам сигнал поступил очень быстро, - рассказывает он. - Диспетчер молодец, быстро сориентировался. А у нас еще телефон такой - сразу прямая линия. Поднимаешь трубку - и связь с шахтой. Наши моментом собрались, взяли ракушки и выехали на шахту. Я сижу и вспоминаю, как мы с тобой недавно в автобусе ехали. Думаю, о-о-о, Епифанов! Звоню диспетчеру, ты трубку не берешь ... Потом уже мама сказала, что с Сашей все хорошо“.

Мама Саши перебирает фрукты - собирает сумку во Львов. Товарищ из горно-спасательного отряда рассказывает, что из шахты сразу извлекли всех пострадавших, приостановили работу и теперь пытаются откачать газ.

“Посмотрел на моего Сашу, - снова возвращается к визиту премьера Сашина мама, - и говорит: главное, что жив. Обещает семьям погибших по полмиллиона гривен выплатить. Но что им деньги? Говорил, что пострадавшим оплатят все лечение: все эти лекарства мы получили бесплатно“.

“Столько смертей, - задумчиво говорит Саша. - Такого здесь еще не было“.

Когда случилась трагедия, главный инженер, по словам ребят, был в Киеве.

Они предполагают, что козлом отпущения могут сделать его заместителя, “как тогда на второй шахте было - завал был, и все повесили на старика, который знал, что его не посадят“.

Входит врач: “А кто сказал, что вас забирают во Львов?“

“Главная сказала, - отвечает мама, - та, львовская“.

“Здесь все главные, - саркастически комментирует врач. - Мы машинами не командует. Ждем“.

3 марта на заседании правительства Владимир Гройсман объявил о создании комиссии по расследованию причин трагедии на “Степной“, а также об усилении мер безопасности на других шахтах. На это планируется выделить 200 миллионов гривен бюджетных денег.