Корреспондент.net: Окончательный диагноз
Станислав Туголуков, бренд-менеджер одной из столичных компаний, вспоминает, как его девушку забрали по скорой с аппендицитом в киевскую больницу скорой помощи (БСМП). "Отношение врачей к больным — как к собакам, что ли, — рассказывает он. — На фразу "Я хочу есть", врач отвечает: "А я хочу Mazda 6", — а на жалобу "У меня опухли ноги" — врач: "У меня тоже".
Цинизм медиков, судя по рассказам пациентов, стал визитной карточкой отечественного здравоохранения, которое фактически давно стало платным. Врачи сетуют на маленькие зарплаты и нехватку бюджетных средств, а между тем финансирование отрасли за последние шесть лет увеличилось вчетверо. За это же время украинцы стали потреблять в три раза больше лекарств и в 2007-м купили их на $ 2 млрд. Но болеть меньше не стали. При этом уровень смертности среди населения неумолимо ползет вверх.
Такую статистику огласил координатор системы ООН в Украине Френсис О’Доннелл в апреле в Киеве на Международной конференции по вопросам преодоления бедности. По его мнению, всему виной — коррупция в украинской медицине. Нейрохирург, народный депутат от фракции НУНС Николай Полищук, министр здравоохранения в первом правительстве Юлии Тимошенко в 2005 году, констатирует, что в медицине крутится еще один, теневой бюджет, который формируется из "благотворительных взносов" и "вознаграждений" пациентов.
Впрочем, некоторые отечественные медики говорят, что сколько им не давай, все равно сделают так, как смогут, — в этой сфере высококвалифицированные кадры в дефиците. Нехватка хороших врачей с каждым годом увеличивается — по данным Николая Банчука, директора департамента кадровой политики Минздрава, ежегодно на работу за рубеж выезжают более 6 тыс. украинских врачей.
"У нас получается, дядька держит корову, которая только и делает, что стоит в хлеву, ее кормят и за ней убирают, но ни молока, ни мяса она не дает", — кидает емкую аллегорию Полищук.
Жалуйтесь Ющенко
25-летнему Григорию Гаичу из села Мигалки Киевской области через несколько минут предстоит нехитрая операция — вскрытие абсцесса. Хирург уже готов и ждет, пока пациент купит необходимые медикаменты: йод, вату, пластырь. В центральной больнице Бородянского района нет даже такой малости. Запас лекарств — только для оказания скорой помощи.
По словам Дмитрия Руснака, завотделением хирургии больницы, их пациенты тратят на лекарства минимум 50 грн. "Год назад аппендицит [необходимые лекарства для его удаления] стоил 150-200 грн., сейчас — 500 грн." — дает раскладку Руснак.
Галина Коваль из села Микуличи, которой как раз годом ранее сделали здесь такую операцию, по ее словам, заплатила 1,5 тыс. грн. "Гонорар" врача исчисляется простым вычитанием.
А столичный программист Иван Гришин в прошлом году после перелома ключицы оперировался в Фастовской районной больнице. "Анестезиолог довольно прозрачно намекнул на то, что наркоз — дело тонкое и без денежной смазки может пойти как-то не так", — говорит Гришин.
Размеры "смазки" зависят от престижности больницы, ее месторасположения и аппетитов самих врачей. Не считая медикаментов и питания, Гришину операция обошлась в 800 грн. (по 400 грн. хирургу и анестезиологу). Такую же манипуляцию в западноукраинской глубинке могут провести и за 100-200 грн., в Киеве — в четыре-пять раз дороже.
Киевлянка Юлия Самойлова — она попросила не называть ее настоящее имя, объясняя это простым желанием долечиться и выздороветь, — перенесла операцию по удалению щитовидной железы. За это она отблагодарила оперировавшую ее бригаду суммой в размере $ 700, но этого оказалось недостаточно.
"Анестезиолог и второй хирург вполне убедительно дали понять, что им мало, и хорошо бы добавить, — рассказывает Самойлова. — Мой муж, находясь в [тяжелом] эмоциональном состоянии, понятное дело, сказал "Да, конечно".
Негласные тарифы на лечение и тем более отсутствие медикаментов многие врачи объясняют скудным государственным содержанием. Анатолий Лукьяненко, главврач центральной больницы Бородянского района не скрывает, что ее финансирование рассчитано только на 57 тыс. жителей района, а в больнице проходят лечение еще около 30 тыс. человек неучтенных — из дачных поселков и проезжих.
"На этот год на одного пациента у нас получается 170-180 грн.: это около 2 грн. на питание и около 1,7 грн. — на медикаменты, — приводит он печальную статистику. — Мы просили 28 млн грн., нам дали 12 млн. Теперь инфляция съела все, и у нас фактически ничего не осталось".
Так что не имея денег на экстренный случай, в глубинке пациент рискует не получить даже первую медицинскую помощь. Киевлянка Элина Пасховер вспоминает, как ее мать в маленьком Орджоникидзе (Днепропетровская область) в предынфарктном состоянии госпитализировали в местную больницу, но лечить начали только после того, как родственники купили необходимые препараты. "Не могла же я воздухом лечить!" — парировала врач.
А больше всех, по наблюдениям Туголукова, важничают санитарки. "Если им не заплатить, грозятся вывезти кровать с больным в коридор к бомжам, либо говорят, чтобы жаловались [Президенту Украины Виктору] Ющенко".
Александр, бывший реаниматолог больницы областного центра, откровенничает на форуме в интернете, что за семь лет работы не раз сталкивался с ситуацией, когда привозят умирающего пациента, а родственников нет. Александр на свой счет брал в аптеке нужные лекарства, а потом объяснял родственникам ситуацию. Но однажды пациент умер от травм, не совместимых с жизнью.
"Я набрал на несколько своих зарплат (лечение в реанимации, особенно в первые сутки, недешевое удовольствие) лекарств, — вспоминает он один из случаев. Но пациент в итоге умер от травм, не совместимых с жизнью. — А они [родственники после этого] мне говорят: "А почему мы должны отдавать тебе деньги, нам теперь на похороны нужно собирать. Вы ведь его не спасли".
С тех пор до появления родственников, кроме физраствора, обезболивающего, трубки в рот и тонометра, он ничего не давал. "Циником стал, — объясняет Александр. — В целом это и стало причиной бросить любимое дело".
Андрей Гук, эксперт общественной организации Гражданские инициативы в общественном здравоохранении, говорит, что дело не в нехватке средств и медикаментов, а в неэффективном их использовании. "У нас сейчас в некоторых больницах законченный курс лечения может стоить 50-60 грн., а в других тот же объем оказанных услуг — 150-160, — говорит Гук. — Я считаю, это не государственный подход".
Медицина-урод
У отечественного здравоохранения плохая наследственность, считают эксперты. Система создавалась во времена СССР и впитала все ее пороки. По словам Виктора Глуховского, президента Николаевской ассоциации врачей, это корпоративная солидарность в худшем смысле, централизованность управления и закрытость.
Врачи, поставленные в неудобную позу 49-й статьей Конституции, до сих пор декларирующей бесплатную медицину, вынуждены приспосабливаться к ситуации. Это и поборы, и маркетинговые гонорары от аптек (за прописанные лекарства), и тендерные закупки, и благотворительные фонды, говорит Глуховский.
Бывший одессит, а ныне киевлянин Владимир Палажченко рассказывает, что не заплатить врачу в Одессе считается дурным тоном. Причем давать деньги нужно за все — за любой анализ, процедуру и даже за прием. Иногда люди не вызывают скорую, потому что не могут заплатить тем, кто приедет.
"Маразм всего этого дела в том, что приходит сознание, что это все так и надо, — сетует Глуховский. — Среди нас [медиков] большое количество порядочных людей, которые вынуждены приспосабливаться".
Василий Князевич, министр здравоохранения, в июне говорил в прессе о низкой зарплате врачей, а абитуриентам медицинских вузов при этом пригрозил большим отсевом. Нынешние выпускники бесплатного отделения Киевского медуниверситета еще шесть лет назад платили за поступление неофициальную таксу в размере $ 2,5 тыс. Будущие медики уверены, что быстро отобьют эти деньги: к 800 грн. оклада начинающего врача обязательно прибавятся солидные суммы от пациентов.
Хирург одной из больниц в Киевской области анонимно рассказывает, что в его отделении специалист, имеющий постоянную базу клиентов и репутацию, зарабатывает на гонорарах минимум $ 2 тыс. в месяц. Однако 10-20% этой суммы уходит анестезиологу, ассистенту и медсестрам. "Плюс пять-десять частных консультаций каждый день (таксу определяет пациент, но не менее 50 грн.), — продолжает он расклад негласного бизнеса. — Плюс официальная зарплата — в среднем 1 тыс. грн. в месяц".
У администраций больниц и поликлиник своя схема заработка. У Самойловой при госпитализации "попросили" 700 грн. в качестве благотворительного взноса в Международный фонд помощи больным. На выданном чеке черным по белому написано: "Ваши деньги будут использованы для финансирования медучреждения, в котором вы обслуживаетесь".
"На что реально идут эти деньги — непонятно, — рассуждает Самойлова. — Может, они тратят на [медицинские] приборы, очень хотелось бы верить. Но почему при этом нельзя выделить деньги, чтобы хотя бы в туалете поставить замок или купить техничкам Domestos, чтобы они обрабатывали унитазы?"
Так или иначе, но в 2002 году Конституционный суд Украины вообще запретил системе здравоохранения требовать благотворительные или любые другие взносы. Несмотря на это, через такие фонды до сих пор загоняются в тень миллионы гривен.
"Фонды при больницах создаются под крылом либо главврача, либо руководителя несколько более высокого ранга, от которого зависти главный врач, — говорит Глуховский. — Никакой прозрачности по отношению к пациентам и сотрудникам нет".
Медики со своей стороны сетуют, что держава за последние 15 лет на здравоохранение выделяла 3,8-4,1% от ВВП и эта цифра никогда не достигала показателя, который Всемирная организация здравоохранения считает минимальным пределом, — 6,5%.
Но даже если бы Украина достигла этого уровня и перевалила через него, по мнению Глуховского, ситуацию это не исправит, поскольку система финансирования направлена на содержание коек, непомерно больших больничных площадей и порой необоснованно раздутых штатов сотрудников.
"Сегодня медицина похожа на урода, — считает экс-министр Полищук. — И дальше продолжает служить сама себе, а не пациенту". По его словам, 80% финансирования идет на содержание медперсонала, хотя рациональнее исходить из объема предоставленных услуг и ориентироваться на конечный результат — выздоровление пациента.
Специалисты советуют: первым делом нужно децентрализовать деньги. Дальше перевести учреждения здравоохранения на хозрасчет, ввести общеобязательное медицинское страхование (когда каждый гражданин ежемесячно делает взносы в страховой фонд и получает лечение, когда ему оно требуется).
"Но я боюсь одного — что коррупционная культура проникнет и в эту сферу, ведь вирусы коррупции непорядочности живут в этой среде и могут заражать вновь создаваемые структуры, — предполагает Глуховский. — Но если начнем сегодня, то первые результаты увидим не раньше чем через 10 лет".
Это расследование было опубликовано в № 25 журнала Корреспондент от 5 июля 2008 года
