Корреспондет: Батрачить на дядю
В конце рабочего дня трое подростков трутся у овощных рядов на рынке в Макеевке под Донецком. Один из них, 16-летний Женя, с сигаретой в руке деловито беседует о чем-то с торговцем-кавказцем. "Работаем. Грузим картошку, лук, бананы, апельсины - все что есть", - с большой неохотой бросает он Корреспонденту, отойдя от недавнего собеседника. Женя говорит, что на рынке он с 15 лет.
"Они не работают", - огрызается тот самый торговец с Кавказа. Завидев журналистов с фотоаппаратом, он тут же уходит за гору ящиков. "Их х…й заставишь работать!" - выкрикивает он оттуда. Затем, сменив тактику, выходит из засады, широко улыбаясь, и подходит поближе к ребятам.
Дети не понимают, что они втянуты в преступный бизнес, - Ильницкий, директор Харцизского профессионального лицея
"Как ты его выгонишь? - на ломаном русском приторно-ласково говорит он, указывая на скалящих зубы пацанов. И доверительно продолжает: - Служба эта, как ее? По делам детей - во! - одного поймала [нанимавшего малолетних грузчиков], там суд был, такое было! Никто детей не нанимает теперь". От юных макеевских грузчиков торговец на всякий случай ни на шаг не отходит: вдруг взболтнут лишнего.
"В основном одни дети и работают [грузчиками], - сдает все карты другой продавец, дружелюбная, с испитым лицом, Аня, торгующая тут же, на рынке. - Дети сами начинают думать, что им надо деньги".
Детский труд не только на одном Макеевском рынке, но и во всей Украине давно стал явлением обыденным. В кризис и без того критическая ситуация с эксплуатацией детей обострилась еще больше, потому что при не спадающем уровне безработицы среди взрослых платить детям, чьи родители перебиваются с хлеба на воду, можно совсем уж копейки, говорят эксперты. И добавляют: совсем скверно обстоят дела с детским трудом в экономически неблагополучных регионах страны.
"Если бы родители могли содержать детей, может, и дети бы не шли на работу", - констатирует Оксана Олешко из Службы по делам детей Харцизского горсовета, города, соседнего с Макеевкой.
Дети подземелья
Работодатели в Украине всегда использовали детский труд с таким размахом, что сравнить критичность ситуации с эксплуатацией труда несовершеннолетних в стране можно только с ситуацией, сложившейся в таких странах, как Молдова, Румыния, Албания и Турция, говорят сотрудники общественных организаций.
"За последние два года появилось много детей на стройках - подсобные рабочие, грузчики", - говорит Валентина Демкина, директор Донецкого молодежного дебатного центра, общественной организации, следящей за ситуацией с эксплуатацией детского труда.
По последним данным Государственной инспекции труда, проверки, проведенные в августе прошлого года на почти 350 предприятиях страны, выявили, что более половины из них (57%) принимали на работу несовершеннолетних с нарушением закона. При этом каждый десятый из них был в возрасте не старше 14-15 лет, остальные - в возрасте от 15 до 18 лет, сообщают эксперты Международной организации труда (МОТ) в Украине.
В шахтерских городках Донецкой области - Харцизске, Шахтерске, Торезе, Снежном, где высок уровень безработицы и низок уровень жизни, - ситуация и вовсе критическая. Дети там работают не только как по всей стране - в полях, на рынках, на мойках автомобилей, в ресторанах, барах, а также в порно- и секс-индустрии, - но еще и на стройках и под землей: в шахтах и копанках и возле них, на катастрофически опасной для здоровья сортировке угля. При этом выявить реальный размах этой социальной трагедии невозможно: бизнес, где используют детей, всегда нелегальный, говорят правозащитники.
"Дети работают не в обладминистрации, а в таких местах, где увидеть их невозможно: на бойне [где забивают скот], на изготовлении памятников где-нибудь в ангарах или на складах", - говорит Демкина из Донецкого дебатного центра.
В Харцизске, городе в часе езды на автомобиле от Донецка, в убогом классе с ремонтом советских времен в бывшем ПТУ (теперь - профессиональном лицее), 15-летний Валера рассказывает о том, как еще год тому назад он работал на копанке - самовольно вырытой в поле шахте в соседнем Иловайске.
"Комбайн вырывал, мы с людьми по 10-15 человек поднимали лебедку [с углем] весом три-четыре тонны", - говорит он. Еще Валера, чья мать просила не называть его фамилии в печати, сортировал уголь, обрабатывал ямы, а если было нужно, спускался и под землю. Валера работал с пяти утра до восьми-девяти часов вечера, по 15-16 часов в сутки и получал 150 грн. в день. Кто владел шахтой, он не знает.
"Хозяина не было, он никогда не появлялся, - говорит Валера. Надолго тогда 14-летнего подростка не хватило: - Неделю поработал, больше не выдержал".
После этого Валера ушел работать на стройку, заливать шлакоблок. "Это [что-то] типа кирпича, только весит от 30 до 50 кг каждый", - объясняет он. Платили Валере, по его собственному выражению, фигню: от 80 до 100 грн. в день в том случае, если выполнишь норму - 200 шлакоблоков. "Получалось 120-130", - признается он. На погрузке шлакоблоков в грузовики Валера получал 100 грн. в день.
"Дети не понимают, что они втянуты в преступный бизнес, - говорит Александр Ильницкий, директор Харцизского профессионального лицея, где учится Валера, имея в виду то, что работодатели нанимают на тяжелую работу несовершеннолетних. - Повар третьего разряда [одна из профессий, которым учат в лицее] получает около 900 грн. [в месяц]. Если найдет работу. А в копанке - 150 грн. в день. В таком возрасте они хотят все и сразу".
Анатолий Акимочкин, первый заместитель председателя Независимого профсоюза горняков Украины, добавляет, что хотя на работы в шахты спускается сейчас уже меньше детей, чем в начале 2000-х, детский труд продолжают использовать возле шахт, на просеве и сортировке угля.
"Ребенок беззащитен, он не может пожаловаться, и ему можно очень мало платить", - говорит он. "В кризис копанок стало больше, и даже в тех регионах, где их никогда не было, - продолжает Акимочкин. - Цена на уголь выросла. Собственники шахт - не простые люди, люди, облеченные властью и положением". Получить комментарии от руководителей Донецкого областной ассоциации работодателей, в состав которой входит руководство шахт, Корреспонденту не удалось.
Экзамен по труду
Согласно законам Украины, работодатели не имеют права брать на работу детей младше 16 лет. Начать работу с 15 лет можно, только если с намерением ребенка пойти работать согласны его родители, - при этом в развитых странах и этот возрастной барьер считается слишком низким для трудоустройства. Несовершеннолетние соотечественники не могут работать более 36 часов в неделю, и их зарплата должна по размеру приравниваться к зарплате взрослых.
Принимать на работу, связанную с тяжелым, вредным и небезопасным производством, включая подземные работы и все, что связано с подъемом тяжелых грузов, соотечественников младше 18 лет по закону нельзя. Также несовершеннолетним нельзя работать в выходные, сверхурочно и по ночам.
Но работодателям, детей на работу берущим всегда неофициально, законы до лампочки.
16-летний Ваня Арчаков учится в лицее в Харцизске на повара. Он рассказывает, что летом на стройке в Донецке клал фундамент дома. "Денег никогда их не хватает", - объясняет он.
Работает Арчаков с 13 лет. После школы в два часа дня час ехал из Харцизска, где учился, на забиравшей строителей машине в Донецк, там работал на стройке по пять часов: таскал мешки с цементом, копал и заливал ямы, работал маляром-штукатуром, потом час езды до дома, а утром - опять в школу.
"Не очень тяжело", - говорит он, глядя в пол. Получал Ваня от 1 тыс. до 1,5 тыс. в месяц. Сколько при этом платили за подобную работу взрослым, он не знает.
Его сокурсник, 16-летний Виктор Балагута, который в Харцизском лицее учится на электрогазосварщика, тоже с 14 лет работает. Начинал с того, что белил заборы, менял шифер на крышах, косил сено в поле и собирал солому с восьми утра до пяти вечера. А прошлым летом на стройке на стации технического обслуживания уже строил магазин, принимал металлолом и грузил его в грузовики. "Я думаю, это хороший опыт, который пригодится в жизни", - говорит Балагута.
В чем ценность этого опыта, Татьяне Миненко, национальному менеджеру программ МОТ, понятно. "Сегодня зарплата приносит им [детям] больше прибыли, чем то, что им может предложить государственная программа - стипендия в 100 грн. и образование профильное. На микроуровне семьи ребенок проблему [денег] решает, - говорит она. - На макроуровне - создается дешевая рабочая сила".
На макеевском рынке 14-летний хилый подросток с огромными синяками под глазами и черными ободками на зубах в шесть часов вечера грузит на тележку коробки из-под бананов с непроданными компакт-дисками. Он становится на носки, чтобы притулить на гору ящиков еще и клетчатую сумку, но она все время падает. Наконец, вытянув шею, он тащит телегу к складскому контейнеру, в глубину рынка. Проезжая мимо сверстников, идущих из магазина с новыми спиннингами в руках, он идет запирать товар на ночь.
Эта статья опубликована в №38 журнала Корреспондент от 8 октября 2010 года.
