Корреспондент: Семь историй переселенцев
Хамство чиновников и улыбки соседей, бесконечные очереди на регистрацию и тёплые вещи от добрых людей, надежда поскорее вернуться на родину и желание забыть свой город как страшный сон.
Истории переселенцев очень разные, как и сами эти люди. Корреспондент попытался услышать сторонников разных политических взглядов, не вешая на них ярлыки «укропов», «ватников», предателей или приспособленцев, пишут Евгения Вецько и Сергей Одаренко в №43 издания от 31 октября 2014 года.
Не все их них соглашаются фотографироваться и называть свои фамилии, опасаясь за судьбу близких, оставшихся на родине. Не все готовы вернуться домой, даже если ситуация там стабилизируется. Но все переселенцы с надеждой смотрят в будущее, рассчитывая, что временные неурядицы не затянутся надолго, а их новые соседи по-человечески воспримут неожиданных гостей.
Алчевск — Киев
Максим Маслюк и Юлия Приймак, 32 года
У семьи из индустриального Алчевска Луганской области четверо детей: старшей дочери, Диане, 13 лет, младшему сыну Максиму три месяца. Покинуть свой город семейству пришлось, когда Максимке было всего пять дней от роду.
«Тогда в Алчевск вошёл Призрак [отряд пророссийских боевиков под руководством Алексея Мозгового], и ситуация накалилась до предела. Никто не знал, что будет завтра», — объясняет Маслюк.
Пара часов на сборы, десяток блокпостов, ночь в дороге, и семья из семи человек — Максим вывозил из города ещё и свою маму — добралась до Киева. Почему именно в столицу?
«Я давно думал о том, чтобы туда переехать, — отвечает многодетный отец. — Больше возможностей для себя и детей. Конечно, не планировали делать это так резко, но что поделаешь».
Свою роль сыграл и тот факт, что неделей раньше в столицу выехал старший брат Максима с женой и детьми.
Первые дни семья жила в квартире, которую снимала посуточно.
«Честно говоря, жильё — это главная сложность. Мы срывались резко, переживали, сможем ли поселиться. Всё-таки нас, мягко говоря, много», — вспоминает Приймак.
В первой квартире прожили десять дней — плата оказалась слишком высокой. Затем была съёмная дача в 60 км от Киева, сейчас — арендованное жильё под городом, в селе Чубинское Бориспольского района.
Чтобы оплачивать его, отцу семейства пока приходится работать таксистом на своей машине, которую чудом удалось провезти через блокпосты сепаратистов, не отдав «на нужды ополчения». Но Маслюк всё же пытается вернуться к основной профессии — в Алчевске он работал риэлтором.
Приймак занимается детьми и параллельно оформляет пособия и государственную помощь при рождении ребёнка. Борьба с бюрократической машиной даётся непросто.
«Мы бьёмся с этим уже два месяца», — сетует мать.
Казус в том, что изначально семья при регистрации в качестве переселенцев подала документы в учреждение Оболонского района столицы. Но когда они переехали в Чубинское, дело зависло. Село находится всего в 10 км от городской черты, но с точки зрения государственной бюрократии это уже Киевская область, а не Киев, и передать документы между ними оказалось не проще, чем, скажем, из Харькова во Львов.
«То у них база не работает, то программа, — жалуется Приймак. — Нам уже открытым текстом говорят, что не знают, когда мы сможем получить деньги. И никто даже не «чешется».
По её словам, доходит до абсурда: бориспольские чиновники утверждают, что не могут созвониться с киевскими коллегами — мол, звонок междугородний, а начальство велело экономить.
Впрочем, некая помощь от государства всё же есть. Когда семейство устраивало своих детей в сад, с них требовали солидные суммы в качестве «спонсорской помощи», но потом разрешили не сдавать эти деньги.
«Подозреваю, что кто-то надавил, — говорит Приймак. — Я куда только не звонила, в том числе и на президентскую горячую линию».
Больше всего семье помогают волонтёры и обычные люди — вещами, продуктами, колясками. Маслюки благодарны каждому, кто поддерживает их в нелёгкой ситуации
Больше всего семье помогают волонтёры и обычные люди — вещами, продуктами, колясками. Маслюки благодарны каждому, кто поддерживает их в нелёгкой ситуации.
Возвращаться ли в Алчевск — вопрос открытый.
«С одной стороны, ужасно хочется домой, — признаётся Приймак. — Но как туда ехать, когда работы нет, по улицам ходят вооружённые люди, а где-то рядом постоянно слышатся выстрелы».
Феодосия — Киев
Сергей и Эльмаз Мокренюк, 36 лет и 31 год
Активисты из Крыма, украинец Сергей Мокренюк и его жена, крымская татарка Эльмаз, 9 марта вместе с единомышленниками организовали в Феодосии празднование 200-летия со дня рождения Тараса Шевченко. Поскольку мероприятие проходило накануне так называемого референдума о присоединении полуострова к России, из культурного оно переросло в политическое, с лозунгами за единую Украину.
«Уже утром двоих наших друзей задержала крымская милиция и передала в руки так называемой самообороны, в плену у которой они пробыли 11 дней, — вспоминает Мокренюк. — Стало очевидно, что следующей жертвой должен стать я. И никто за меня не заступится».
На тот момент за семьёй Мокренюк уже давно следили. Порезали колёса на машине, выхлопную трубу задули монтажной пеной, на Сергея напали и избили, облив краской. А за день до отъезда во дворе сидел неизвестный и внимательно следил за окнами квартиры. Поэтому глава интернационального семейства подготовил «тревожный чемоданчик» с самыми необходимыми вещами, деньгами и документами.
После митинга, не заезжая домой, он с женой и детьми выехал из Крыма в Николаев — к товарищам, которые временно их приютили.
«Неделю нас всех лихорадило: то ли из-за простуды, то ли на нервной почве поднялась температура. Лишь немного очухавшись, мы двинулись дальше, в Киев, где, как мы полагали, легче трудоустроиться», — встревоженным голосом рассказывает Корреспонденту Мокренюк.
Поначалу семья ютилась в небольшой квартирке у столичных друзей. Но потом, дав клич в социальных сетях, они получили приглашение от совершенно незнакомой им киевлянки, которая безвозмездно предложила им временно пожить у неё. Благо размеры её загородного дома позволяли. Полгода Мокренюки пользовались гостеприимством киевлянки. И лишь в октябре глава семейства наконец подыскал себе работу по специальности (он юрист) и смог позволить себе арендовать квартиру в столице.
«Изначально я обращался в государственную социальную службу, которая оказывает помощь вынужденным переселенцам. Просил где-нибудь нас поселить, трудоустроить, детям подыскать детский сад и школу. Но обещанного, видимо, три года ждут. По крайней мере мне ещё ни разу никто из службы даже не позвонил», — удивляется он.
Безразличное отношение властей к проблемам переселенцев Мокренюк объясняет тем, что незваные гости для них не электорат, а значит, и задабривать их не нужно
Безразличное отношение властей к проблемам переселенцев Мокренюк объясняет тем, что незваные гости для них не электорат, а значит, и задабривать их не нужно. К примеру, для перерегистрации места голосования приходилось выстоять целый день в огромной очереди. Большинство переселенцев не могут этого себе позволить, поскольку заняты элементарным выживанием.
«Когда я пришёл в реестр избирателей, оказалось, что я сотый на очереди. У меня нет столько времени, мне семью надо кормить», — негодует переселенец.
В Крыму у Мокренюков осталось два земельных участка, что с ними будет, пока неизвестно. Дело в том, что землеотвод не до конца был оформлен — оставалось утвердить его в Феодосийском горсовете. А каким будет его решение в нынешней политической ситуации, загадка. Но глава семьи старается не падать духом.
«Лично у меня нет сомнений, что Крым очень скоро вернётся в состав Украины. А значит, и моё возвращение на родину не за горами», — уверен активист в изгнании.
Харьков — Севастополь
Евгений и Мария Колийчук, 29 и 23 года
Колийчуки родились и жили в Алчевске Луганской области, но в 2012 году семья осела в Харькове — у Евгения появилось интересное предложение по работе. На момент проведения так называемого референдума о присоединении Крыма к России он работал в компании, занимавшейся продажей телекоммуникационного оборудования. Тогда же накалялась ситуация и в Харькове: 1 марта в городе произошли массовые беспорядки, которые привели к захвату здания облгосадминистрации.
Решение о переезде на полуостров супруги приняли не по политическим, а по сугубо прагматическим соображениям
Решение о переезде на полуостров супруги приняли не по политическим, а по сугубо прагматическим соображениям.
«Как социолог по образованию я осознавал, какие события ждут Украину, — объясняет Колийчук. — Понимал, что экономика в ближайшие пять лет будет только падать, а в Крым, пусть даже показательно, будут вливаться деньги».
23 марта семья прибыла в Севастополь.
«Первое, что поразило, это, как сейчас принято говорить, региональный патриотизм, — рассказывает Евгений. — Здесь дети в садах знают слова гимна Севастополя, поют его на прогулках. Причём это было и до мартовских событий».
Трудоустроиться удалось довольно быстро. Мария нашла работу в частном детском саду. По образованию она педагог и всегда хотела заниматься детьми. Но в Харькове не смогла найти вакансию по специальности и работала в банке. Её муж устроился в компании, которая занималась производством ящиков для хранения вина.
Украинское происхождение препятствием не стало.
«Практически каждую неделю к нам устраивался кто-то, приехавший с востока Украины, — говорит Колийчук. — Принимали всех, иногда даже закрывали глаза на плохую работу, давали месяц-два прийти в себя».
Через некоторое время он сменил место работы и теперь трудится маркетологом в компании по производству окон. По его словам, на новом месте беженцев тоже набирали без особых вопросов.
Супруги признают, что отношение к ним не всегда доброжелательное — приходилось сталкиваться и с хамством.
«В поликлинике мне отказались оформлять карточку, — вспоминает Мария. — Женщина в регистратуре только буркнула в ответ, мол, зачем, вы же всё равно уедете. Пришлось обращаться к главврачу».
Выходцев из Донецкой и Луганской областей, по словам пары, в Крыму очень много.
«Как-то наблюдали аварию: в машину с донецкими номерами врезалась севастопольская, а в неё третья, опять донецкая», — рассказывает Евгений.
Гости ведут себя по-разному. Кто-то ждёт, пока ситуация дома более или менее стабилизируется, кто-то ищет работу и собирается оставаться на полуострове. Но лагеря, построенные для переселенцев, не пустовали никогда
Гости ведут себя по-разному. Кто-то ждёт, пока ситуация дома более или менее стабилизируется, кто-то ищет работу и собирается оставаться на полуострове. Но лагеря, построенные для переселенцев, не пустовали никогда. По словам Колийчуков, людей постоянно вывозили самолётами вглубь России.
Над переездом думают и сами супруги. Севастополь — город курортный и довольно дорогой. Сейчас они сосредоточены на оформлении документов: миграционную карту удалось получить, а вот с российским паспортом сложнее.
«Желающих уйма, очередь занимать надо за несколько дней», — говорит Колийчук.
Федеральная миграционная служба, которую сперва поселили в небольшом помещении, впоследствии переехала в опустевший главный офис ПриватБанка.
«Есть в этом какая-то ирония, — улыбается Колийчук. — Получать из зелёных приватовских окошек российские паспорта».
Луганск — Воронеж
Сергей и Елена, 33 года
Решение уехать из Луганска нелегко далось Сергею и Елене. Сергей честно признаётся, что придерживается пророссийских взглядов, хотя и ненависти к «укропам», как называют сторонников единой Украины сепаратисты, никогда не испытывал.
Семья до последнего оставалась в родном городе. Но когда в их дворе поставили артиллерийскую установку, отъезд оказался единственной возможностью выжить: «ответка» на огонь боевиков не заставила бы себя ждать.
В Киев я особо не хотел, думал, сразу в Россию, — рассказывает Сергей. — Но жена настояла: в столицу уехали многие её коллеги по работе в банке, вот и решили, что так будет проще
«В Киев я особо не хотел, думал, сразу в Россию, — рассказывает Сергей. — Но жена настояла: в столицу уехали многие её коллеги по работе в банке, вот и решили, что так будет проще».
Жильё нашлось довольно быстро. Знакомые знакомых на несколько месяцев бесплатно поселили семью в двухкомнатную квартиру: одна комната — Сергею, Елене и их трёхлетней дочери, вторая — ещё одной паре из Луганска. Уживались вместе как могли.
С работой было сложнее. Сергей устроился, но в Фастове Киевской области, в 60 км от столицы. К семье он приезжал только на выходные. Елену дома держал ребёнок.
«Можно было отдать дочь в сад, но пришлось бы регистрироваться как переселенцы, а мы не хотели, — признаётся она. — Мы сидели на чемоданах и ждали, когда в Луганске перестанут стрелять и мы вернёмся домой. Тяжело нам было в Киеве».
Дело не в людях, подчёркивает Елена, — никто в лицо переселенцам их пропиской не «тыкал». Дело в темпе и дороговизне города.
«Сходить куда-то с ребёнком — минимум 100 грн, а ещё прокормить всех надо, обуть, одеть, — жалуется она. — Друзья успокаивали, уговаривали привыкать к новой жизни, устраиваться. Но я постепенно начала скатываться в апатию».
Через два месяца пара приняла решение уехать в Россию. В Воронеж переезжала родственница Елены — ей обещали там хорошие условия работы и жилье.
«К тому же коллегам мужа принесли повестки из военкомата, мы переживали, что и его отправят служить в зону АТО, — добавляет Елена. — Плюс пришло время выселяться из киевской квартиры».
В России, по словам Елены, к беженцам из Украины относятся настороженно, вроде как и сочувствуют, но и помогать особо никто не спешит
В Воронеже семья вместе с родственницей снимают однокомнатную квартиру на четверых. В России, по словам Елены, к беженцам из Украины относятся настороженно, вроде как и сочувствуют, но и помогать особо никто не спешит — работу приходится искать на общих условиях, и есть проблемы с получением документов о статусе беженца.
«Но мы не отчаиваемся. Ищем работу, куда нам деваться, — говорит Елена. — А пока учимся экономить. И по-прежнему мечтаем вернуться домой».
Возможно, это произойдёт уже в ближайшее время. На 2 ноября сепаратисты назначили выборы в так называемый парламент Новороссии. Сергей принял решение: если после голосования не произойдёт обострения конфликта, он с семьёй переедет домой в Луганск.
Донецк — Наро-Фоминск
Светлана и Алексей Ивановы, 48 и 50 лет
Семья Ивановых выехала из Донецка тогда, когда многие переселенцы, наоборот, стали возвращаться домой. Всё время, пока на востоке шли боевые действия, они отказывались покидать город.
«Дочь пару лет назад уехала в Москву, переживала очень, им же там по телевизору сплошные ужасы показывали, — рассказывает Иванов. — Сын старший сам оказался в центре событий: он живет от нас в 100 км, в Луганской области. Вот мы и разрывались. Здесь оставаться, поближе к сыну, или к дочери уезжать».
Пара не скрывает, что сдерживающим фактором была и квартира.
«Мы столько сил в неё вложили, только год назад ремонт закончили. А «ополченцам» много времени не надо: расскажет кто-то из соседей, что квартира опустела, понаблюдают пару недель и заселяются», — объясняет Иванова.
За такую информацию якобы даже полагалось вознаграждение - кому-то бутылка водки, кому-то небольшие деньги. А кто-то «стучал» и по идейным соображениям: уехали значит предали Новороссию.
Ивановы признаются, что очень ждали прихода в город украинской армии. В мае они ходили на так называемый референдум и голосовали за отделение Донбасса. Но думали, что это голосование не более чем показательная акция, мол, услышьте Донбасс
Ивановы признаются, что очень ждали прихода в город украинской армии. В мае они ходили на так называемый референдум и голосовали за отделение Донбасса. Но думали, что это голосование не более чем показательная акция, мол, услышьте Донбасс.
«Но когда увидели, кто захватил город и что они творят, поняли, что мы наделали», — признаётся Иванова.
Но о смене политических взглядов пара предпочитала никому не рассказывать: сейчас это опасно, даже если делишься с близкими.
Тем не менее покидать город семья не спешила. В мае, незадолго до «референдума», они сняли депозит, поэтому деньги и продукты были. А активных боевых действий в районе их дома не происходило.
«Когда освободили Славянск, мы обрадовались, — вспоминает Иванов. — Решили, что скоро и до нас дойдёт. Ждали-ждали, а получилось то, что получилось, - Украина от нас отказалась».
Уехать уговорил сын. Он сам перебирался в Подмосковье, ближе к сестре, и родителей оставлять не хотел.
«Мы поняли, что Донбасс в ближайшее время превратится в чёрную дыру. Люди возвращаются, но что здесь будет за жизнь? Бизнесом сын заниматься не сможет, мы тоже деньги вряд ли заработаем. Поэтому выхода особого не было», — говорит Иванова.
Сейчас всё большое семейство поселилось в Наро-Фоминске в 60 км от Москвы, в арендованном доме. Сын открывает мебельный магазин, подключил к делу родителей, всю жизнь проработавших бухгалтерами. Но они считают дни до Нового года — на праздники планируют поехать в Донецк. Хотя и понимают, что не задержатся в городе надолго: заберут какие-то вещи, проверят квартиру и вернутся в Подмосковье.
Они ещё не освоились в новом городе, мало общаются с местными жителями и держатся особняком
Они ещё не освоились в новом городе, мало общаются с местными жителями и держатся особняком.
«Но нас никто не обижает, пальцем не показывает. А что будет в Донецке, представить сложно», — заключает Иванов.
Енакиево — Харьков — Енакиево
Вячеслав и Ирина Николаенко, 25 лет
В августе снаряд попал на территорию Енакиевского металлургического завода, где работает Вячеслав Николаенко. Тогда семья и приняла решение вывозить из города жену.
«Она беременна. Срок на момент отъезда был небольшим, но всё равно стало страшно», — рассказывает глава семьи.
В качестве пункта назначения выбрали Харьков — там уже год жил брат Ирины с семьёй.
Сам Николаенко ехать не собирался.
«Во-первых, боялся потерять работу. Во-вторых, не хотелось стеснять родственников, — перечисляет он. — В-третьих, непонятно, что было опаснее, ехать или оставаться. Тогда каждый второй рассказывал историю о каком-то своём друге, которого вытащили из машины или автобуса, переодели в военную форму и заставили воевать за «Донецкую народную республику».
Отправлять беременную супругу одну тоже не хотелось, поэтому отвозить её в Харьков должна была мать.
«Мы взяли в больнице справку о беременности, вещи собрали только самые необходимые, чтобы не вызывать подозрения баулами», — вспоминает Ирина.
Матери и ей купили билеты на автобус — поезда в город уже не доходили, и людей вывозили маршрутками, которые раньше возили жителей на Барабашовский рынок в Харькове.
Но планы сорвались: мать за несколько дней до отъезда заболела, Вячеславу удалось взять отпуск за свой счёт — завод как раз собирались «консервировать». К тому же сепаратисты объявили всеобщую мобилизацию и в городе ходили слухи, что любого мужчину прямо с улицы могут забрать «служить». Поэтому муж с женой отправились в Харьков вдвоём.
«Я ехал в полной уверенности, что мы пересидим и вернёмся, — говорит глава семьи. — Первые две недели даже не пытался искать работу или жильё. Благо какие-то отложенные деньги были, да и родственники понимали ситуацию и не гнали».
Но ситуация в родном городе только обострялась. К концу августа стало понятно, что двухнедельный отпуск за свой счёт придётся продлевать или даже увольняться. Николаенко начал искать работу, но поиски шли непросто. У него два образования — металлурга и менеджера. Но первая специальность не особо востребована в Харькове, а опыта работы по второй у него не было.
«Мой рекорд — один день работы менеджером по продаже каких-то деталей, — вспоминает Николаенко. — Быстро понял, что это не моё, и на второй день уже не вышел».
Кроме того, его возмущало отношение к переселенцам из Донецкой и Луганской областей.
Вячеслав Николаенко: У меня нет политических предубеждений. Я не поддерживал ни боевиков, потому что это бандиты, ни украинских солдат, потому что они стреляли по нашему городу
«У меня нет политических предубеждений. Я не поддерживал ни боевиков, потому что это бандиты, ни украинских солдат, потому что они стреляли по нашему городу. Но я не против самой страны, Украины, — объясняет глава семьи. — А у меня несколько раз перед носом закрывали двери, как только слышали, что я прописан в Донецкой области».
Как только на востоке было объявлено пусть формальное, но всё же перемирие, на Енакиевский завод начали понемногу вызывать работников. Вернулась и семья Николаенко. Они верят, что хуже в их городе не будет, а к звукам стрельбы, доносящимся со стороны Дебальцева, уже привыкли.
Вячеслав вышел на работу. Правда, пара ещё не решила, где Ирина будет рожать — в захваченном сепаратистами Енакиеве или всё же у брата в Харькове.
Киев — Барселона
Александр и Дарина Куринские, 31 год
О переезде за границу Куринские задумывались давно, но окончательное решение вызрело во время Майдана.
«Дело не в том, поддерживали мы революцию или нет. Просто стало ясно, что страна дошла до точки кипения и спокойного развития у неё не будет ещё долго», — объясняет Куринский.
В начале апреля семья с четырёхлетней дочерью Ярославой уехала в Испанию по студенческой визе — изучать испанский в языковой школе в Барселоне. Виза этого типа действует до года, но Куринские уже задумываются над её продлением ещё на год, ведь новости с родины не добавляют оптимизма.
Александр Куринский: Хочется жить в стране, где тебе улыбается случайный прохожий, где отношения в обществе не зависят от политической ситуации и фамилии президента
«Причём больше всего желание вернуться гасят не военные сводки, а сообщения о том, как какой-то мажор снова припарковал свой джип на трамвайных путях или как водитель таранит кого-то, потому что не поделил с ним полосу дорожного движения, и, хвастаясь, выкладывает видео в интернет, — подчёркивает глава семьи. — Хочется жить в стране, где тебе улыбается случайный прохожий, где отношения в обществе не зависят от политической ситуации и фамилии президента».
По словам Куринского, испанцы относятся к гостям спокойно, вторым сортом здесь себя не ощущаешь. Тем более что Барселона — это своего рода европейский Нью-Йорк, где очень много иммигрантов.
Своими впечатлениями о новом месте жительства семья делится в блоге ispanopartizano.livejournal.com. Деньги супруги зарабатывают с помощью другого веб-ресурса, на котором оказывают информационную помощь соотечественникам, желающим переехать в Испанию.
Александр Куринский: Только среди моих знакомых и только за последний месяц Украину покинули три молодые пары, в ближайшее время планируют уехать еще шесть-восемь человек
«В день мы получаем не менее десяти писем от людей, которые целенаправленно готовы выехать из Украины, — говорит Куринский. — И я думаю, такая тенденция будет только продолжаться. Только среди моих знакомых и только за последний месяц Украину покинули три молодые пары, в ближайшее время планируют уехать еще шесть-восемь человек».
Такую тенденцию Куринский считает угрожающей. Не менее печальным находит он и тот факт, что иногда переселенцы слышат вслед пафосные клише в стиле «Ну и валите, предатели!».
«То есть люди, отстаивающие европейский выбор и демократию, отказывают другим в праве выбора места проживания», — констатирует он.
Куринский признаёт: для переезда за границу необходима финансовая подушка, которая позволит какое-то время прожить спокойно, пока адаптируешься к стране. По его оценкам, в Барселоне семье можно прилично жить на € 1.500-1.700 в месяц
Куринский признаёт: для переезда за границу необходима финансовая подушка, которая позволит какое-то время прожить спокойно, пока адаптируешься к стране. По его оценкам, в Барселоне семье можно прилично жить на € 1.500-1.700 в месяц.
«Цены не особо отличаются от киевских того периода, когда у нас евро был по 10 грн, — говорит он. — Для понимания: помидоры — около € 1 за кг, свиная вырезка — € 7-9, 1 л молока — € 0,9, аренда квартиры — € 450-700 в зависимости от района и времени года».
В Киеве семья могла позволить себе чаще ходить по ресторанам, чем в Барселоне: Александр работал пиар-менеджером, Дарина — юристом. Но у его новой страны есть неоспоримое преимущество.
«В Украине человек с небольшими деньгами — никто. В Испании — основа общества», — заключает Куринский.
***
Этот материал опубликован в №43 журнала Корреспондент от 31 октября 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.
