Корреспондент: Кризисный король. Монархия снова набирает популярность во многих странах мира
На испанский престол восходит новый монарх — Филипп IV. Его коронацию спешно назначили после того, как парламент страны проголосовал за отречение от трона его отца Хуана Карлоса.
Эта стремительная рокировка в правящем доме вызвала множество вопросов о том, нужна ли вообще Испании королевская власть. Тем более что оппозиционная социалистическая партия настаивала на проведении в этом году референдума о превращении Испании в республику. Только позиция премьера Мариано Рахоя позволила избежать этого и просто отправить престарелого короля в отставку, заменив его на престоле сыном.
Интересно, что в последний раз правитель с таким же именем возглавлял Испанию в конце XVI века — Филипп III также получил престол самой могущественной империи того времени от своего отца, а в результате привёл её к гиперинфляции и краху. Его правление положило начало многовековым гражданским войнам, которые в итоге ослабили монархию и способствовали к её падению.
Теперь новый властитель получает одну из самых экономически слабых стран Евросоюза. По данным Всемирного банка, рост ВВП Испании в 2013 году составил только 0,4 %, что выглядит очень плохо даже на фоне остальной еврозоны, переживающей перманентный экономический кризис. Кроме того, в ближайшие годы Мадриду нужно будет получить не менее ? 35 млрд макрофинансовой помощи от Брюсселя.
Наконец, некоторые части Испании, такие как Каталония, уже открыто требуют всеобщего плебисцита по вопросу независимости. И, по мнению экспертов Института Брукингса, у каталонцев очень высокие шансы мобилизовать своё население в ходе голосования и таки обрести независимость.
В этой ситуации Филиппу IV нужно будет стать не просто символом нации и участвовать в протокольных заседаниях парламента. Он должен поднять престиж монархии на новую высоту и служить символом единства страны. Возможно, для него это окажется не такой уж и сложной задачей. Ведь в Европе в последнее время доверие к монархиям среди населения постепенно растёт.
“В эпоху кризиса люди воспринимают королей и королев как символ стабильности в политических баталиях”, — говорит Корреспонденту Патрик Коссерон из France’s Alliance Royale, исследовательского института при Монархической партии Франции.
Сейчас многие страны Европы, отмечает эксперт сохраняют своё единство только благодаря уважению к традициям.
Гарант от распада
Такая же тенденция наблюдается и в остальном мире. Это неудивительно: в период кризиса народ отдаёт предпочтение сильной власти, и вера в королей растёт.
“Европейские монархии переживали своеобразный кризис в начале XX века, когда большинство населения Земли поддерживало либеральную демократию”, — говорит профессор Винсент де ла Сала из Университета Тренно в Италии.
Тогда же Австралия едва не проголосовала за независимость от Великобритании. А по данным Eurostat, в Европе поддержка жителями монархического строя упала до минимума после Второй мировой войны. Специалисты объясняют это тем, что в годы роста экономики европейцы относятся к монархии как к чему-то экзотическому.
С другой стороны, в этот период начали появляться данные о роскошной жизни королей за бюджетные деньги. В 2007 году принца Бельгии Лорана обвинили в финансовых махинациях и несколько раз допрашивали в прокуратуре. Далеко дело не зашло, но удар по престижу правящего дома был нанесён значительный.
В 2008-м в газете The Guardian появились данные опроса, согласно которым доверие британцев к институту монархии упало на 10 % за последние 15 лет. А в Шотландии, где всё чаще говорили об обретении независимости, хотели учредить республику и выйти из Британского содружества наций.
Но с началом кризиса суверенных долгов ситуация в ЕС стала меняться. На фоне падения зарплат и социальных выплат граждане всё больше склонялись к монархии. Особенно в странах, оказавшихся на грани распада.
В Бельгии все давно забыли о скандале с принцем и позволили королю Филиппу стать арбитром в споре между фламандской и валлонской частями. В итоге, постоянно меняя премьеров, монарх смог удержать страну от разделения.
“Конечно, его роль была номинальной. Он не управлял страной напрямую, но был очень важен как символ единства”, — считает Коссерон.
Кроме того, европейские политики, как правые, так и левые, слишком увлеклись разделом полномочий между центром ЕС в Брюсселе и национальными перифериями. Поэтому они перестали восприниматься многими гражданами как должные представители народа.
В результате в 2013 году популярность королевского дома в Британии опять достигла своего максимума — 66 % англичан считали монархию благом. При этом лишь 35 % готовы были голосовать за действующего премьера Дэвида Кэмерона. 43 % британцев были согласны, чтобы государство и дальше выделяло на содержание своих номинальных правителей 36,1 млн фунтов стерлингов ежегодно. А более 10 % полагали, что эту сумму можно и увеличить.
Даже испанцы, критиковавшие Хуана Карлоса за любовь к роскоши во время кризиса, верят, что Филипп IV сможет вдохнуть новую жизнь в институт монархии и не дать стране развалиться на части.
Реальная сила
В отличие от Европы, где институт монархии давно стал декларативным, на Ближнем Востоке султаны и короли в последние годы укрепили власть, но уже настоящую.
Как ни странно, этому помогла арабская весна. В ходе протестов большинство населения арабских стран выступало за демократизацию и предоставление свобод. И шейхи вынуждены были пойти на некоторые уступки, чтобы успокоить население, хотя в конечном итоге оказались только в выигрыше.
В основном короли региона предпочитали действовать двумя способами. Во-первых, поменять неугодных министров и ввести частичную демократизацию. Как было в Марокко, где Мухаммед IV заявил о переходе к конституционной монархии и разрешил провести выборы в парламент. Но демократические партии не смогли договориться о совместной деятельности, и власть перешла к исламистским движениям, которые поддерживали усиление короля.
Во-вторых, богатые шейхи Персидского залива попросту покупали лояльность своих подданных. В 2011 году, в ходе гражданской войны в соседнем Йемене, в Саудовской Аравии на 40 % подняли зарплаты и пенсии, а также провели единоразовые выплаты всем гражданам страны. После этого там уже не было слышно ни о каких революциях.
Когда же стало понятно, что арабская весна провалилась и ни одна страна не смогла стать более демократичной, а многие вообще погрузились в хаос гражданской войны, жители региона опять увидели надежду на стабильность в монархии.
На другом конце Азии, в Японии, императорская власть укрепляется на фоне роста национализма. Там с 2012 года, когда премьер-министром стал Синдзо Абэ, правительство всячески поддерживает национальную гордость японцев. Некоторые исследователи даже говорят о возрождении милитаризма в государстве. И символом всего происходящего, кроме премьера, служит также император. Особенно чётко это видно на фоне противостояния Токио и Пекина за нефтеносные районы Тихого океана.
По мнению де ла Салы, в ближайшие годы мода на усиление монархий вряд ли пройдёт. Республиканские политики пока не могут предложить миру сильные действия и харизматичное лидерство, вот население и тянется к королям и королевам. Которые, возможно, и не обладают всей полнотой власти, но могут как минимум стать её символом в период кризиса.
***
Этот материал опубликован в №24 журнала Корреспондент от 20 июня 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.
