Open Democracy: Как Кремль представляет оранжевую революцию

21 ноября 2009 года украинские демократы отметили пятую годовщину начала демонстраций в Киеве. Они привели к более масштабным и значимым событиям, перекроившим наши представления о постсоветской политике. За последние пять лет события 2004 года в Украине, получившие название оранжевой революции, стали важными точками отсчета для международных исследований переходных периодов и укрепления демократии. Безусловно, оранжевая революция это крупное событие в современной украинской истории. Что бы ни случилось с Украиной в будущем, этой революции самой судьбой предначертано быть "переломным моментом" в сравнительно-сопоставительных исследованиях посткоммунистической политики.

Такая интерпретация не соответствует взглядам на события 2004 года, которых придерживается удивительно большое количество сильных политиков, влиятельных политтехнологов и даже политологов в Москве.

Такая интерпретация не соответствует взглядам на события 2004 года, которых придерживается удивительно большое количество сильных политиков, влиятельных политтехнологов и даже политологов в Москве. Там слово "оранжевые" превратилось в бранный ярлык, который вешают на самых разных якобы "антироссийских" и "проамериканских" деятелей и на их деятельность - как внутри, так и за пределами России. Господствующее в настоящее время в России толкование оранжевой революции и схожих с ней событий в других местах изложено, например, в довольно умеренной (по российским меркам) статье Владимира Фролова "Демократия: дистанционное управление", которая была опубликована в журнале "Россия в глобальной политике" № 4 за июль - август 2005 года. Этот журнал является партнером издания Foreign Affairs. Автор статьи подписывается под теорией заговоров, поскольку утверждает, что в конце 2004 года разнообразная деятельность миллионов украинцев, а также сотен общественно-политических организаций в Украине планировалась и координировалась правительством Соединенных Штатов и его многочисленными марионетками  из украинского гражданского общества, средств массовой информации, политических партий и государственного аппарата.

Совершенно очевидно (как можно услышать сегодня из уст удивительно большого числа высокообразованных россиян), что оранжевая революция стала образцом того, как Вашингтон хотел бы поступить с Россией.

Если придерживаться такого взгляда на оранжевую революцию, то междисциплинарное и публичное исследование данного события с использованием различных методик и с привлечением различных авторов (такие попытки делались неоднократно в различных недавних публикациях) выглядит смехотворно. Вместо этого оранжевую революцию надо было бы не исследовать, а расследовать силами способных и серьезных сотрудников спецслужб (в рядах которых Фролов, видимо, когда-то состоял). Тогда "скрытые силы", стоящие за этими событиями, раскрыли бы именно они, а не наивные и/или плохо оплачиваемые книжные черви, состоящие (сознательно или по незнанию) на службе у хорошо известных кукловодов из Белого Дома и/или с Уолл-стрит. Совершенно очевидно (как можно услышать сегодня из уст удивительно большого числа высокообразованных россиян), что оранжевая революция стала образцом того, как Вашингтон хотел бы поступить с Россией. Но не поступил, потому что не смог - благодаря твердому и решительному руководству Путина. В этот список включены также бомбардировки Сербии, оккупация Ирака и переворот в Грузии.

Параноидальное стремление обосновать все и вся теориями заговоров, которое по-прежнему доминирует в публичном дискурсе на тему оранжевой революции в России, может иметь отношение не только к преувеличенному страху властей перед демократической революцией в России.

К этому можно добавить, что во время оранжевой революции Фролов, по всей видимости, работал в так называемом Фонде эффективной политики Глеба Павловского. Это московская фирма политических технологий, которая участвовала в различных мероприятиях администрации Кучмы, а также в предвыборной кампании Януковича перед президентскими выборами. Российские участники, лично заинтересованные в исходе конфронтации 2004 года, недооценили значение демократических влечений, силу традиций плюрализма и стойкость гражданских организаций в украинском обществе. Впоследствии они постарались представить оранжевую революцию как событие, которое в основном инициировал и которым активно манипулировал Запад. Это вряд ли вызовет удивление, и такие попытки можно истолковать как стремление дать разумное объяснение своим собственным профессиональным неудачам. Следовательно, параноидальное стремление обосновать все и вся теориями заговоров, которое по-прежнему доминирует в публичном дискурсе на тему оранжевой революции в России (а также на многие другие темы), может иметь отношение не только к преувеличенному страху властей перед демократической революцией в России. Возможно, такое стремление вызвано тем, что московские политтехнологи вынуждены объяснять своим крестным отцам из Кремля, почему, например, Фонд эффективной политики оказался неэффективен в Украине, почему он не смог предотвратить приход Ющенко к власти. Ведь очевидно, что именно в этом заключалась главная миссия московских политтехнологов в Киеве. Фроловская идея о дистанционно управляемой демократии служит удобной отповедью тем, кто утверждает, что неуклюжие действия Павловского и компании помогли победе оранжевой революции. Эта победа, в свою очередь, усилила ту политическую динамику, которая, особенно в сравнении с одновременно действующими российскими тенденциями, изменила характер украинской внутренней и внешней политики.

Российско-украинским отношениям вредили (и вредят) последствия поведения московских политтехнологов в Киеве, а также одностороннее освещение событий российским телевидением, которое во время и после оранжевой революции смотрели многие жители Украины.

"Заговорщическое" объяснение оранжевой революции также полезно для отвлечения внимания общества от следующего факта: российско-украинским отношениям вредили (и вредят) последствия поведения московских политтехнологов в Киеве, а также одностороннее освещение событий российским телевидением, которое во время и после оранжевой революции смотрели многие жители Украины. Надменное отношение многих журналистов и комментаторов с российских государственных телеканалов к украинской политике и украинскому политическому курсу (а это признал даже бывший посол России в Украине Виктор Черномырдин) могло отвечать потребностям российской элиты и российского общества.

Тем не менее, когда украинские зрители, ставшие предметом таких репортажей, смотрели их по телевидению, многие из них, особенно образованные люди, стали проявлять меньше симпатий по отношению к  России. У них появилось больше скепсиса в отношении перспектив российско-украинских отношений, их стали больше интересовать такие институты, как ВТО, ЕС и НАТО. Здесь пресловутые махинации Запада и его "пятой колонны" в Киеве также служат в качестве  оправдания усиливающейся отчуждённости между элитами и народами России и Украины. Это весьма печальное событие, которое больше связано с продолжающейся игрой Москвы в антиукраинские стереотипы, нежели с действиями западных правительственных и неправительственных организаций в Киеве.

Оригинал публикации: Kremlin spin on the Orange Revolution

Перевод ИноСМИ