Потусторонняя жизнь ненужной одежды
Если бы кто-то из британцев, отдающих старую одежду на благотворительность или переработку, очень захотел вновь встретиться со знакомыми вещами, он имел бы шанс найти их здесь, на складе в венгерском городе Секешфехервар, пишет Ник Торп. Секешфехервар, что в переводе означает "престольная белая крепость" - это оживленный город с сотней тысяч жителей, основанный в 972 году великим князем Гезой из династии Арпада. Исследователи расходятся во мнениях, почему крепость была белой - из-за ослепительной белизны местных горных пород или же из-за обычая белить стены известью. Великий князь, наверное, был бы потрясен, если бы посетил Секешфехервар сегодня. Рядом с окружной дорогой, вплетенной в магистраль М7, которая соединяет Будапешт с Адриатическим морем, раскинулись огромные складские помещения. Ежедневно сюда поступает 100 тонн ношеной одежды, преимущественно из Великобритании, в огромных белых тюках. Каждый тюк весит не менее 300 кг и содержит пестрый ассортимент товара - женские блузы, мужские футболки, детские башмачки, зимние пальто. Одним словом, весь тот хлам, который британцы сочли излишним в своих домах и из лучших побуждений отнесли в благотворительный магазин - или просто отдали сборщикам, которые обходят улицы с коробками. Это - совесть Запада, подарок от первого мира третьему при коротком посредничестве второго. Только самые сливки - офисные рубашки, нарядные платья, пиджаки производства известных дизайнеров - останутся в Венгрии. Этих вещей обычно 5-10%. Вещи не такого отличного качества или состояния будут отправлены в Западную Африку, Пакистан или Индию. Остатки - особенно теплую зимнюю одежду, ненужную в жарких странах - спрессуют в брикеты, которые затем сожгут на цементном заводе. Лишь 1% приходится выбрасывать, говорит мне Робби Наги, менеджер по продажам компании Textrade, собственностью которой является этот сортировочный склад. Но, несмотря на гигантский товарооборот, это означает, что на свалку переезжает по тонне одежды в день. Это материалы, которые нельзя даже сжечь. Грохот конвейеров, музыка по радио и разговоры трех сотен работников время от времени прерываются резким пронзительным звуком. Это человек с большим ножом вспарывает очередной тюк. Стайка женщин, как чайки, слетаются к ближайшему конвейеру, готовые запустить руки в новые поступления. Одежда сортируется по большим контейнерах из крашеной проволоки. За считанные секунды женщины определяют, продастся ли определенная ночная рубашка за неплохие деньги в одном из магазинов ношеной одежды, которыми изобилует каждый венгерский город, или ее под угрозой смертной казни не наденет ни венгерка, ни даже ганка или пакистанка. Робби рассказывает, что один арабский оптовик покупает у них только мех, настоящий или искусственный, и настоящую кожу. "Но зачем?" - удивляюсь я. Робби пожимает плечами. В другом контейнере - коньки, лыжные ботинки и все, что касается зимних видов спорта. У упаковочного аппарата двое мужчин заворачивают летнюю одежду второго сорта в прозрачную пленку - он поедет в Западную Африку. "Наши африканские клиенты, - говорит один из упаковщиков с уважением в голосе, - умеют определять стоимость пакета с первого взгляда. Поэтому они требуют, чтобы пакеты были прозрачными". Эта индустрия, бесспорно, имеет светлую и темную стороны. С одной стороны, если восточных европейцев так часто устраивают обноски британцев, в мире производится меньше вещей, потребляется меньше энергии, пропадает меньше воды. С другой стороны, почему мы, британцы, так много покупаем? И почему мы должны разрушать малый бизнес портних и народных мастеров из Восточной Европы, Африки и Азии, заполоняя рынок их стран нашим хламом? Когда я жил в Сенегале, у меня был юный друг по имени Бен. Бену было шесть лет и разговаривал он на таком же количестве языков. Он всегда ходил босиком и в одних и тех же красных шортах. Почему-то он вспомнился мне посреди красочных шмоток, на обочине города белой крепости. Если Бен еще жив, ему сейчас 42 года. На верхнем этаже женщины гладят лучшие вещи, надевают их на манекены и фотографируют в специально оборудованных помещениях. Фотографии размещают в интернете - и вещи почти сразу покупаются венграми, ждущими выгодных обновок. Продажи через интернет сейчас на пике популярности, хвастается менеджер. Далее стоит станок с острыми зубцами, которые кромсают ненужные остатки. "А на каком цементном заводе их сжигают?" - спрашивает любопытный корреспондент. "В Беременди, у границы с Хорватией", - отвечает Робби. Я прекрасно знаю это место. Тысячи мигрантов из Ближнего Востока и Африки проходили мимо на своем долгом пути прошлой осенью. Они не знали, что дым из той единственной трубы содержал пепел одежды, когда-то предназначенной для них.
