Фильм о материнской нелюбви победил в Лондоне
Фильм обратил на себя внимание еще в мае – во время шумной, если не сказать скандальной, мировой премьеры на Каннском кинофестивале.
Сенсация и шум сопровождали и вышедший в 2005 году одноименный роман, по которому поставлен фильм. Роман был выстроен в эпистолярной форме, в виде писем женщины своему мужу, в которых она мучительно вспоминает всю историю трудного, чудовищно трудного воспитания их сына.
Как еще грудным ребенком он постоянно, безостановочно, изматывающе плакал в коляске - настолько невыносимо, что как-то во время прогулки она даже подошла к дорожным рабочим с отбойным молотком, чтобы заглушить плач ребенка.
Как он упрямо до четырех-пяти лет отказывался учиться ходить в туалет, и сразу после того, как она вымыла его, со злобной ухмылкой вновь пачкал себе штаны.
Как он упрямо отказывался идти навстречу матери в ее попытках поиграть с ним. Как не хотел рождения сестры - и в ответ на уговоры матери, что он к ней привыкнет, отвечал страшной, совсем недетской фразой: "Если ты привык к чему-то, это вовсе не означает, что ты это любишь. Вот ты, например, ко мне привыкла".
И как, наконец, получив к 16-летию настоящий лук со стрелами, он расстреливает в школьном спортзале нескольких детей и попадает за это в тюрьму.
Ключ фильма, однако, не в ребенке-монстре, а в корнях его поведения, в том, что он - каким бы страшным чудовищем он ни вырос - рос в благополучной, обеспеченной семье среднего класса, у него было все, что нужно - своя комната, игрушки, внимание со стороны родителей.
Но - и это не утверждение, а гипотеза - не было главного: не было полноценной самоотверженной любви со стороны матери.
"Мне кажется, что матери и не только матери, а родители в целом, в том числе и будущие родители, признательны и благодарны за то, что кто-то отважился показать процесс воспитания детей не сквозь привычную призму розовых очков, лишить его романтического идеалистического лоска", - говорит автор романа "Что-то не так с Кевином" американская писательница Лайонель Шрайвер.
"Эта книга, - продолжает она, - говорит нам, что хоть твой ребенок - плоть от плоти и кровь от крови, это вовсе не означает, что у тебя с ним появится эмоциональная связь. Ребенок - другой, новый незнакомый для тебя человек, и тебе необходимо его узнать. Ты можешь его полюбить, а может быть, и нет. Она снимает одно из наших самых неприкосновенных табу, как бы разрешает женщине испытывать к своему ребенку негативные эмоции, не считая себя при этом плохой матерью и дурным человеком".
Казалось бы, в наше время, когда искусство расковано уже до самого предела, а многие считают, что и все пределы в этой раскованности давно уже преодолены, когда запретных тем давным-давно не осталось, Лайонель Шрайвер и создатели фильма - британский режиссер Линн Рамзей и исполнительница главной роли, тоже британская актриса Тильда Суинтон сумели найти последнее табу - святость материнской любви.
Нет нужды при этом говорить, что табу или снятие этих самых табу для этих трех женщин (очень важно, что трое главных основных создателей картины - все женщины) вовсе не стремятся шокировать зрителя и поразить его остротой темы ради остроты.
Речь идет о глубинных, основополагающих вещах человеческого бытия. О табу говорит и актриса Тильда Суинтон.
"Да, это табу - говорить или даже думать о том, что инстинкт материнства может не проснуться. Принято считать, что как только женщина узнает о том, что она беременна (я уже даже не говорю о том, что когда она уже родила ребенка), у нее автоматически появляется чувство материнской любви".
"Поэтому то, что происходит в фильме - это самое худшее, что может произойти, это то, чего боится каждая женщина (да и каждый мужчина), когда они думают о том, чтобы стать родителями. Что не возникнет эмоциональной связи. И даже хуже этого - что возникнет анти-связь, неприязнь, которая со временем будет расти, накапливаться и углубляться - от орущего младенца к 15-летнему убийце".
На Тильду Суинтон падает, пожалуй, главная нагрузка в фильме - ей пришлось играть главную героиню Еву. Вот что она рассказывает о своей роли:
"Мне нужно было очень тонко балансировать, нужно было создать образ, который не был бы однозначным, так что зритель не мог с облегчением вздохнуть: ну я не такой, со мной такого случиться не может".
"Да я могла бы сыграть ее как человека дурного, и тогда все было бы проще, но и ужаса и кошмара было бы меньше. Тогда каждый мог бы сказать - она получила по заслугам, а я не такая", - говорит актриса.
Кино дает возможность превратить эпистолярный роман, написанный от лица главной героини, в объемную, сложную картину, увидеть эту страшную историю глазами и других героев - в первую очередь самого Кевина.
"Кевин - один из тех детей, крик и агрессия в которых заложены с рождения, - говорит исполнитель роли Кевина Эзра Миллер. - Ему нужно полное безоговорочное внимание и самоотверженная материнская любовь. Как бы это не могло кому-то показаться трудным, но это и есть материнство - нужно полностью отдавать себя ребенку, чтобы дать ему силы и умение справляться с жизнью".
"Кевин этого не получает. Он видит, что она притворяется хорошей матерью, что слова и дела ее - лишь прикрытие отсутствия подлинного чувства, и это его бесит. Он видит ее фальшь, и насилие, которое он творит - не что иное, как попытка остановить эту фальшь. Он не хочет фальши, он хочет, чтобы она наконец-то осознала, что собственно сделало ее плохой матерью".
Нельзя сказать, что Ева этого не осознает - особенно после страшного преступления, которое совершает ее сын.
"Знаете ли вы, что будет с вами после смерти?" - спрашивают ее постучавшие в дверь ее дома бродячие христианские проповедники. "Да, я отправляюсь прямой дорогой в ад" - отвечает она мгновенно, не задумавшись ни на секунду.
Она смиренно принимает презрение, ненависть и удары - в том числе и прямые физические удары со стороны ненавидящих ее за сына соседей и родителей убитых им детей.
Однако Кевин – отнюдь не невинная жертва. Иезуитская расчетливость, холодная, почти сверхъестественная жестокость – все это заставляет вспоминать целую череду экранных образов одержимых дьяволом детей – от "Ребенка Розмари" до "Омена" и "Кэрри".
"Для нас было очень важно, чтобы Кевин получился достоверно многозначным, - говорит Эзра Миллер. - В глубине - и это самое страшное в моем герое - он вовсе не очевидный злодей".
"Он не социопат, не психопат, он даже не сумасшедший. Он нормальный подросток в здравом уме, но с невероятной ненавистью к жизни и с по-настоящему опасным пониманием того, что на самом деле происходит у него в семье. Это не Омен и не Кэрри, это не еще одна страшилка о дьявольском ребенке".
"Да, конечно же, я отдавала себе отчет в том, что сравнения подобного рода могут появляться, - говорит Режиссер Линн Рамзей. - Несмотря на некоторые элементы жанрового кино, для меня этот фильм - не хоррор, и даже не психологический триллер".
"Это исследование людей, исследование характеров, исследование ситуации. И на самом деле это делает его еще страшнее. В "Ребенке Розмари" или в "Омене" действуют сверхъестественные силы, и относиться к ним поэтому легко. Здесь же реальные живые люди, и в этом - настоящий ужас".
Книга поднимает старую извечную проблему: что же все-таки является определяющим: гены, природа человека или воспитание? Кого винить в том, что произошло? Кто перед нами?
Бедный маленький мальчик, который вырос с нелюбящей матерью и поэтому превратился в монстра? Или с этим ребенком что-то было не так уже с самого рождения, и вины матери в этом нет?
Лионель Шрайвер считает, что эти споры – лучшее доказательство того, что поставленная ею в книге проблема попала в цель.
"Когда меня спрашивают: кто все же виноват, Кевин или его мать, я всегда отвечаю: если я не дала вам ответ на четырехстах страницах романа, неужели вы думаете, что я скажу вам об этом сейчас?"