Корреспондент: Сбежавшая из ада. Беженка из КНДР о жизни своих соотечественников

Двеполовинки Корейского полуострова называют единственным в мире разделеннымнадвое государством. С середины прошлого века опоясанная колючей проволокой изаминированная демаркационная линия шириной в 4 км отделяет одну из самыхразвитых стран, Южную Корею, от одной из самых отсталых - Северной. Бежать изодной в другую через эту самую охраняемую в мире границу, по две стороныкоторой рассредоточено более миллиона военных, почти нереально. Проделать этоудалось единицам.

Тем не менеекаждый год с того света в этот, с Севера на Юг, в основном через Китай,добираются около 2 тыс. северокорейцев, свидетельствуют официальные данныеюжнокорейского Министерства объединения, созданного с целью потенциальноговоссоединения двух стран в будущем и решения проблемы северокорейскихперебежчиков. Они бегут от голода, нищеты, политических преследований икоммунистической идеологии.

Каждый год с того света в этот, с Севера на Юг, в основном через Китай,добираются около 2 тыс. северокорейцев

 Большинствопокидают КНДР через границу с Китаем. В целом счет бежавших из КНДР послеразделившей полуостров в 1953 году Корейской войны идет, по разным оценкам, надесятки и даже сотни тысяч человек. Тех, кого ловят на границе, избивают,подвергают допросам и отправляют в лагеря.

Пикпредпринятых гражданами Северной Кореи попыток бегства пришелся на 1990-е,когда эту страну, одну из самых зависимых от международной помощи, охватилмассовый голод. Тогда же удалось бежать 23-летней Ли Ен-хи. Ее путь из СевернойКореи в Южную занял восемь лет. Ен-хи пришлось бросить ребенка, распрощаться с возможностьюкогда-нибудь снова увидеть оставшихся в КНДР родных - двух братьев и сестру - ис нуля научиться множеству вещей, обыденных для человека, родившегося вдемократическом обществе, и непостижимых - для рожденного в тоталитарном.

Даже спустяполтора десятилетия после бегства с родины кореянка неохотно соглашается наинтервью и просит фотографа снимать ее так, чтобы не было видно лица: опасаетсябыть узнанной как бывшими, так и новыми соотечественниками.

-Расскажите о своей жизни в Северной Корее. Что заставило вас бежать?

- Мой дедпринадлежал к самому привилегированному слою общества, отец занимал пост в [КоммунистическойТрудовой] партии, мыхорошо жили.

Остальнаяродня жила в Китае. В 1990-х отец поехал в Китай проведать бабушку. Послучайности как раз в тот момент в КНР находился с официальным визитом южнокорейскийпрезидент Ким Йон Сам. Когда об этом узнали в КНДР, отца уволили с работы.

Благополучиюпришел конец. Семья стала голодать. Еду получали, как все, - от государства.Дядя передавал продукты из Китая и предлагал ехать к нему работать. У него быласобственная фабрика. Но мои братья служили в армии, решила ехать я. Я училась вмедицинском университете в Хамхыне [втором по величине городе КНДР]. Не думала, что уезжаю навсегда.

-То есть уехать вас вынудили материальные причины?

- В первуюочередь материальные.

-Но в принципе северокорейцы понимают, что в других странах живут иначе?

- Они знают.Но эти люди голодают. Их жизнь - это постоянный голод. Годами. Изо дня в деньони думают об одном - что поесть. Им не до того, чтобы думать о том, что режимошибается. Им говорят, что их лидер - великий, и они просто повторяют это, незадумываясь. Эти люди не готовы к протестам. Люди, которые голодают, хотят одного- просто выжить.

Даже моибратья, когда я звоню им, твердят: “Да здравствует лидер!” Они выросли суверенностью, что он лучший. Им вложили это в голову. Их невозможнопереубедить. Государство держит их в узде едой. Люди голодают, а в праздники -дни рождения Ким Чен Ира и Ким Ир Сена - каждому выдают небольшую порциюсвинины, печенье, килограмм риса, новую одежду. Систeма построена так, что этидни автоматически ассоциируются с ощущением счастья. Люди получают эти подарки,машут цветами, танцуют. Они автоматически воспринимают все так, будто онисчастливы благодаря лидерам. Я сама в детстве всегда ждала этих праздников - неНового года. В году их было всего два.

С самогомомента рождения ты - часть системы. Детсад - это часть партии. Школа - тоже. Подрастая,некоторые становятся партийными лидерами, остальные - рядовыми членами. Ты не выбираешь,хочешь ты быть членом партии или нет.

-Вы помните смерть Ким Ир Сена?

- Конечно. В1994 году. Я тогда еще служила в армии. В семь утра нас всех подняли, и встране был объявлен десятидневный траур. Все должны были сидеть у портретов КимИр Сена и скорбеть. Не разрешали ничего делать. Еды не давали. Многие умерли сголоду. Нас [солдат]хоть кормили, а остальных - нет.

Но люди же немогут десять дней плакать. Многие сидели и притворялись. В те дни за всеми простонаблюдали. А после тех, кто не скорбел или улыбнулся, вызывали и наказывали.

-На что живут корейцы?

- В КНДРпрактически не получают зарплаты. Почти все, что зарабатывают даже в небольшом бизнесевроде мелкой торговли, отдают государству. Я сейчас посылаю деньги дяде вКитай, а он пересылает моим братьям и сестре. Но государство забирает себе дветрети этих переводов. Денег им всегда не хватает. Из-за того что я, а потомотец, бежали в Южную Корею, на них давят. За ними следят, выясняют, откуда ониберут еду, им запрещено заниматься бизнесом. Если они с кем-то говорят наулице, их собеседника допрашивают, о чем был разговор. Почти все заработанноеони отдают государству.

-Как вам удалось выбраться из КНДР?

- В декабре1997-го мы с матерью перешли границу с Китаем пешком. Дотого времени это было несложно, мать часто отправлялась туда за продуктами. Нокак раз в тот момент КНДР решила закрыть границу и договорилась с КНР, что запоимку ее сбежавших граждан китайцам будут платить вознаграждение - 5 тыс.юаней. Чтобы заработать 2 тыс.юаней, нужно было год работать на ферме, поэтомукитайцы старались ловить беженцев.

Шли позвездам, без проводника, - он не пришел: может, поймали. Спустились к реке. Онабыла покрыта льдом. Бежали по льду, местами ноги проваливались в воду. Матьсказала: даже если одну убьют, вторая должна добежать.

В Китаеспрятались на ферме в свинарнике. Утром пришел фермер. Мы упали перед ним на колении умоляли дать позвонить дяде. Он ответил: “Отдашь дочку, дам”. Матьпритворилась, что согласна. Через три дня приехал дядя, заплатил ему 5 тыс.юаней и забрал нас обеих.

-Вы остались в Китае?

- Я работалана фабрике, а мать через четыре месяца с деньгами уехала назад. Но ее поймалисеверокорейские пограничники и забрали все - 10 тыс. юаней, за них можно быложить три года. Мать собирались отправить в лагерь, но она понимала, что там ейконец, и сбежала. Закопалась в снег и два дня пряталась там. Потом пешком дошладомой.

Семьяосталась снова без денег. Мать за долгое отсутствие исключили из партии. Чтобы реабилитироваться,она решила жить “по правилам” - ради детей, и больше никогда не ездила в Китай.Два года назад она умерла. Но перед этим, в 2003-м, заставила бежать отца.

-Как вы оказались в Южной Корее?

- Я прожила вКитае восемь лет. На дядину фабрику постоянно приходила полиция - наверное,кто-то донес, что там кореец. Дядя боялся и требовал, чтобы я вышла замуж. Явышла за китайца корейского происхождения. У нас родился ребенок. Но когда онподрос и начал спрашивать, почему я не знаю китайского, когда он стал стыдитьсяменя, я решила ехать в Южную Корею. Пообещала, что получу гражданство и вернусьза ним.

Чтобы попастьв посольство Южной Кореи в Пекине, купила поддельный паспорт. Туда можно толькотак пройти. Иногда северокорейские беженцы пытаются просто прорваться черезохранников-китайцев у входа, но их ловят и выдворяют в КНДР. Я провела впосольстве восемь месяцев, а в 2005-м приехала в Южную Корею. Сейчас сыну 13,но у меня тут в Сеуле теперь другой муж и дети. Такая жизнь.

-Кем вы работаете сейчас?

- Не могусказать. Могу сказать только, что это государственная организация.

-Сложно было адаптироваться к новой жизни?

- Очень.Долгое время единственным, с кем я общалась, был инспектор социальной службы. Потомначала работать. Здесь есть программа помощи беженцам. Полгода они получаютпомощь от государства. Но почти все обременены долгами перед посредниками,помогавшими бежать, почти вся помощь уходит на это.

Кроме того,найти работу в Южной Корее очень непросто - тут очень конкурентная среда. А у многихсемьи остаются в КНДР, приходится помогать им деньгами, помогать бежать. Всеэто ложится на плечи одного человека.

Мне повезлобольше, чем остальным. Я вышла замуж. Мой муж - директор пекарской школы. Онпомогал во всем. Я получила диплом пекаря. Ночью училась, днем работала вбулочной. К тому же я приехала здоровой: многие добираются в Сеулпокалеченными, ведь часто бежать удается не с первой попытки - ловят.

В первоевремя самое тяжелое - наличие выбора. В КНДР тебе дают столько еды, сколько считаютнужным. Государство за тебя решает, что тебе делать, сколько есть, спать,ходить в туалет. К этому привыкаешь с детства. А в Южной Корее масса альтернатив- что делать, куда идти, что купить, что есть, где работать. И впервые в жизниприходится выбирать самому. Это стресс.

Тех, кого припобеге избивали или насиловали, преследуют ночью кошмары. Поговорить не с кем.Многие впадают в депрессию. Некоторые кончают жизнь самоубийством. Только черезтри-пять лет беженцы начинают вести себя подобно южнокорейцам. И лишь 70-80 %это удается.

-Вы служили в армии в КНДР. Это обязанность всех корейских женщин?

- Когда яжила там, женщин отбирали. По росту и физическим данным. Даже по лицу. Ещепроверяли, чтобы не было родственников в Южной Корее. То есть не все могли пойтислужить. Считалось, что это престижно. Меня, благодаря положению семьи, взяли ввоенно-морской флот. Сейчас, насколько я знаю, отслужить обязаны почти всеженщины - пять лет. Мужчины - 13.

-Вы верите в возможность объединения двух Корей?

- Послесмерти Ким Ир Сена я, как и многие, думала, что эта перспектива стала ближе. Ноэтого не произошло. Теперь я понимаю, что если это и случится, то нескоро.

Но я сегоднямечтаю не о том, чтобы встретиться с родными, а о том, чтобы у них там былкусок хлеба. Если я не передам его, они будут голодать.

При этом я немогу уговорить их бежать за границу. Им невозможно объяснить, что они живут ненормально.Моя родня в КНДР не понимает, что режим не прав. Когда я пытаюсь объяснить, онине слушают. Они думают о выживании. Главное - выжить. У тех, кто живет в КНДР,нет надежды, нет цели. Я думаю, изнутри поменять эту систему и разрушить режимневозможно.

-Ваша семья отказывается бежать?

- Да. Яоднажды готовила побег. Давала деньги, договорилась с посредником, назначиладату - но они не захотели. Это трудно понять.

 Знаете, некоторые даже силой заставляют своихродных бежать. Хотя такие люди всегда будут недовольны, всегда будутжаловаться. Я видела таких - они хотят назад.

-КНДР сегодня угрожает запуском ракет и войной. Насколько реальна эта угроза?

- Понимаете,голодным людям говорят, что они голодают из-за США. И они настолько голодны, чтопросто жаждут войны: они думают, что с помощью оружия вернут себе счастье иблагополучие. Когда Южная Корея и США проводят какие-то учения, то власти КНДРспециально нагнетают обстановку, провоцируют в корейцах агрессию. Реальная же способностьКНДР развернуть войну невелика: они плохо вооружены, а солдаты - голодные.

Хотя сегодняс их новым лидером [Ким Чен Ыном]предсказать наверняка, что случится, нельзя. Мы не знаем, что он достанет из рукавав следующий момент.

-Как человек, служивший в северокорейской армии, можете сказать, насколько онаспособна воевать?

- Силы Южнойи Северной Кореи несравнимы. Даже в армии, где солдаты питаются лучше, чем все гражданские,можно утром проснуться и обнаружить рядом с собой умершего от голодасослуживца.

Простойпример: когда военных отправляют на двухнедельные учения, им дают паек нанеделю. А на вторую неделю пайки не привозят. Солдаты ходят и едят траву,коренья ищут. Из-за недоедания северокорейцы, кстати, очень низкие. Я виделабеженца ростом 142 см. Эта армия не сможет воевать.

***

Этот материал опубликован в №19 журнала Корреспондент от 17 мая 2013 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент,опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.

• Теги:
• интервью
• КНДР
• беженцы
• журнал Корреспондент